Волчья сотня

Варя вздрогнула и обернулась. После того, что она совершила, душу ее переполнял ужас и вместе с тем бесконечная решимость, казалось, что она голыми руками может справиться с любым врагом, лишь бы… лишь бы это помогло спасти Бориса. Позади, стараясь не выглядывать из тени полуразвалившегося лабаза, стоял коренастый красноармеец средних лет, прижимая палец к губам — тише, мол.

— Кто такой? Что надо? — спросила Варя незнакомца сердито, но негромко.

— Вы ведь Бориса Андреича сестрица будете? — спросил красноармеец полуутвердительно. — Я как вас увидел, сразу догадался — очень уж вы с ним на личность схожие, а также походка, жесты — все как у него.

Варя шагнула ближе к этому непонятному человеку — просто чтобы разговаривать, не повышая голоса, и снова спросила:

— Ну, чего надо?

— Вы меня только не пугайтесь, я Саенко, как бы ординарец ихний. Это я в такую форму оделся, чтобы сподручнее было по городу ходить. Борис-то Андреевич все только про вас и говорил — как бы вас найти да как бы отыскать. Как матушка-то, сказывал, ваша померла, так и кинулся он вас искать по всей России.

— Мама умерла? — Варя прижала руку к губам и покачнулась. — А почем я знаю, что ты не врешь? — вскричала она с недоверием.

— Вы уж не сердитесь да на слово мне поверьте. — В маленьких глазках Саенко появилась некоторая обида. — Некогда нам с вами долгие разговоры вести, нужно братца вашего выручать — в нехорошую он попал переделку.

— А как ты меня нашел?

— А утром видел я вас у депо, — ласково пояснил Саенко, — видел, как вы переглянулись. И понял сразу, кто вы ему есть. А сейчас под окошечком сидел, слышал, как вы со своим-то беседовали… да что потом приключилось… Сейчас нам с вами скорее уходить отсюда нужно, а то не ровен час, товарищи набегут, на выстрел-то…

Саенко подхватил Варю за локоть и потащил в какую-то щель между сараями. Варя подчинилась скорее от испуга и растерянности, чем от доверия. Сзади уже слышались суета, окрики, хлопанье дверей. Саенко быстро провел ее переулками, пустырями, в одном месте пролезли через щель в заборе и пробежали чьим-то огородом, невзирая на протесты цепного Кабысдоха. Наконец на самой окраине городка остановились возле невысокого ладного домика. Саенко постучал в ставню и на испуганный вопрос хозяйки ответил вальяжным бархатистым баритоном:

— Я это, Аграфена Никитична. Или вы другого кавалера поджидаете?

Дверь распахнулась, и на пороге появилась дородная бабенка интригующе неопределенных лет в большой цветастой шали поверх домашней кацавейки. Увидев Варю, прелестница посуровела и, уперев руки в боки, прокурорским тоном спросила:

— А кого это вы, Пантелей Григорьевич, с собой притащили? У меня честный дом! Или вы думаете, что если я одинокая беззащитная вдовица, так можно ко мне все что ни попадя тащить? Где это вы подобрали такую лахудру подзаборную?

Саенко изобразил на своей выразительной физиономии максимальную степень обиды, на какую был способен, и произнес с необыкновенным достоинством:

— С вашей стороны, любезная Аграфена Никитична, необыкновенная для меня обида такие ваши подозрения. Неужели же я не доказал вам своего отношения? Дозвольте хотя бы взойти нам в дом, чтобы всякими разговорами на улице на ваше честное имя мораль не наводить, а там уж я все как есть вам объясню и растолкую в подробностях.

Аграфена Никитична суровости из взгляда не убрала, но посторонилась, пропуская гостей в дом, чтобы не давать пищи для размышлений любопытным соседям.

В домике у нее царила та несколько нарочитая чистота и тот немного чрезмерный порядок, какой зачастую заводят у себя сдобные нестарые вдовы. Всякое место, свободное от вышитых разноцветным узором рушников, было непременно застелено кружевными салфеточками. Несравненную, с блестящими шарами, кровать украшало такое количество подушек, что верхняя едва ли не упиралась в потолок.

Не давая хозяйке времени собраться с мыслями для новых обвинений, Саенко начал первым:

— Дозвольте вас познакомить, Аграфена Никитична, с Варварой Андреевной. Я у ихнего батюшки до самой до германской кучером служил, а теперь вот свиделись. А насчет того, что вы есть одинокая вдовица, так это, может быть, и ненадолго и на ту тему нам с вами от Варвары Андреевны большая помощь выйти может, только дело тут секретное.

Аграфена Никитична, вполне однозначно воспринявшая намек относительно прекращения своего вдовства, как стояла, так и села, благо подвернулся вовремя достаточно устойчивый табурет. Хлопая длинными белесыми ресницами, она растерянно переводила глаза то на бравого кавалера, то на его подозрительную знакомую, но в конце концов поборола как ревнивое недовольство, так и женское обязательное любопытство и решила полностью довериться своему Пантелею Григорьевичу.

— Вы, Аграфена Никитична, малость обождите, — продолжал Саенко ковать железо, — нам с Варварой Андреевной надобно одно важное дело обсудить. — С этими словами он затолкнул Варю в чуланчик, который со вчерашнего времени официально снимал у любвеобильной вдовушки.