Волчья стая

Ближе к обедне вывели моих на площадь для суда княжеского. Владимир по новой сказывал люду киевскому подготовленное обвинение, что нельзя божьих людей трогать невместно и смертоубийство учинять. Всё пришлось выслушать спокойно и с согласием, потом слово попросил

- Смертоубийство, особливо богом нашим, Перуном-молниеруким отмеченного человека, достойно только смерти.

Поддержал меня криками люд на площади.

- Напали на меня и вот, на жену в доме моём, показал всем Машу при всём параде разодетую с умильным до нельзя личиком.

Зароптала гридь киевская, да как вместно красоту такую обидеть…

- Споймали мы тех супостатов, во всём сознавшихся пред богом и свидетелями многими. Говорили они, что направили их на дело грязное пять жрецов. Давно они сообща замыслили и жертвы принесли Стрибогу, Семарглу и Велесу.

Не скрою я специально сюда речь уводил, чтоб Владимиру любо стало.

- Мы же, люд славянский, не станем меч добрый наказывать, что тати в руках держат, а предадим судилищу самих супостатов. Вот и я, принеся дары Перуну нашему, получил благословение от молниерукого, покарать самолично кощунов грязных. А мечом моим стали вот – эти смелые гридни, живота своего не пожалевшие и за жизнь вступившись княжны Марии.

Опять пришлось демонстрировать киевлянам красоту и беззащитность прекрасной ромейки.

Вот и учитель мой не смог в стороне остаться, ведун Фрелаф самим Перуном отмеченный, все вы о том ведаете.

- Если кого и стоит журить за то княже, так только меня с супружницей, прошу помни, что праведный гнев двигал рукой моей, нет корысти в том. О трофеях мечом взятыми и не помышляю, все тебе отдаю в качестве виры за погром учинённый. Там всё в сохранности, человек один оставался приглядывать.

Мариде рассказала, как дружина киевская долго и вдумчиво подчищала всё с капища Ведагорова, что способно к перемещению. Потому теперь воевода и переглядывался с Владимиром.

- Вот покудова я не разобрался, кто из богов пуще остальных, готов помогать народу славянскому жизнь устроить правильно, в княжестве моём святилища токма Перуну-молниерукому ставлю.

Неловкая пауза Владимира затягивалась под нарастающий гул одобрения толпы. Думаю, сработал политик внутри и он, подняв руку призвал к тишине, молвил

- Поступлю, как любо народу киевскому. Слова князя Андрея принимаю вместе с вирой, мечи его пусть вернуться в ножны и служат верно нам обоим. Жду его кузнеца по весне, чтобы делал в моём граде Киеве железо доброе.

Пришлось опять ответствовать

- Благодарю великий князь за мудрость и суд справедливый, позволь предложить тебе больше? Слышал я на капище, когда посвящение принимал бога нашего, историю. Пришли к Перуну-молниерукому пращуры наши и просили еды, чтобы племя своё спасти от голода, а бог наш мудрый и справедливый даровал им удило рыбу ловить, чтобы всегда могли сами еду на стол добыть.

- Предлагаю весной, отроков отправить ко мне в учение, кров и стол им бесплатно дам если не ленивые окажутся. Обучат мои мастера всякого, кто пытливость к ремеслу проявит. Кузнецы мои и поучат. Будут тогда у вас свои мастера да ремесленники.

Судилище закончилось к общему удовлетворению сторон, кроме пострадавшей в виде волхвов убиенных, так кому они теперь надобны. Владимир получил косвенное подтверждение, что народ киевский примет единого бога и на следующий «Пирунов день» стоит ожидать княжеству киевскому серьёзных сокращений в идолах и легализовал большую казну Ведагорову. На шею дважды радостному Вячко бросилась живая Мариде, отмытая и разодетая Машей.

Глава 26 Награда

Киев покидали в спешке тут же с площади, я и так рассчитывали при плохих раскладах, валить всех наглухо и бежать рысью на корабль. Теперь задача упростилась, надо успеть добраться до ледостава в град Волков и всё. Даже не довелось поинтересоваться у Ратибора, куда пропал Сварри-Медведь, до суда я всерьёз обдумывал его позицию в случае неудачи, либо спиной к спине встанем, ну или убить придётся.

Шли домой ходко, сам на румы усаживался.

При виде башен града Волков на ум пришло, как же дымы отечества нам сладки и приятны. Дражка поднакопил в картотеках моей памяти множество песен и стихотворений и мне было очень стыдно вываливать их плагиатом на неокрепший разум современников. Хватит мне лавров витязя защитника и строителя прекрасного отечества, это бы потомки вспомнили, а то останусь в сказках волком-оборотнем.

За лето удалось перекрыть торжище крышей и санные пути караванщиков не прекращали поступать в город. Укатанные зимние тракты тянулись от Новгорода, Пскова, Суздали и Чернигова. Монеты мои пришлись торговым по сердцу, особливо мелкие, ходили они аж в Херсонете. Конечно выстроить большие хоромы каменные, даже организованным ордам ремесленников Рузло не под силу, посему средний город теперь выглядел, как одна большая стройплощадка. Заново перепланированный.