Волчья стая

Ну да, точно мои волчицы. Прямо одичавшие — будто форму ни на минуту не снимали, проводя в ней день и ночь, и заросшие, волосы у них сбились в грязные колтуны. Но пушки в руках, да. И адаптированная под их уши гарнитура с виду целая.

— Вы, блять, совсем охуели? — говорить становилось тяжелее, но я давил из себя слова. Глядя прямиком в глаза, набитые непониманием. — Командира фрагнуть решили? Я был о вас лучшего мнения.

О, промелькнуло на мордах и во взгляде узнавание! А следом еще и удивление со страхом.

После чего эти две идиотки… бросили оружие. И драпанули обратно в кусты, вверх по пологому склону холма. Автоматы при этом свободно болтались у них на ремнях, совершенно точно не поставленными на предохранитель.

Великолепно.

Хотел крикнуть вслед, но получилось только раскашляться. Кашель оказался влажный, а на подставленной ко рту руке появились свежие капли крови. Да и из уголка рта потекло…

Ну, вот и приехали. Я парень крепкий, как показали прошедшие дни — но чтобы от такого отойти? Без помощи вообще никак. А единственная в округе, кто может мне помочь, сейчас улепетывает с остальной стаей куда подальше. Правильно делает, я ж сам приказал.

Ладно. Пока жизнь в тушке теплилась. Слабость накатить еще не успела, подстегнутый выбросом гормонов организм двигаться кое-как может. Значит, надо бы слезть с волчонка, пока не придавил.

Оказалось чуть легче, чем ожидал. Упереться руками в землю, напрячься покрепче — и оттолкнуться в сторону, набок. Вспышка боли стала предвестником — скоро только и смогу, что лежать и вытекать, с каждым вздохом и выдохом чувствуя, как из груди воздух вырывается.

— Все… ушли… — выдавил я. — Поднимайся и уходи.

Одновременно нащупал волчонка и попытался поднять ее за воротник. Чуть приподнял, а там она уже и сама на ноги вскочила — сразу мне на бок бросилась, непрерывно скуля. Теперь, когда на нее не упаду, повернулся и лег на спину, небо разглядывать. Но первой в глаза бросилась заплаканная мелочь.

По мордашке стекали, смешиваясь с пылью, слезы и кровь. Сперва дернулся тревожно, затем понял, что кровь-то на ней моя. Чутка залил, пока лежал на ней.

— Иди к сестрам, — пробормотал я. — Догонишь, они недалеко. Уходите, пока эти суки одичавшие до вас не добрались.

Всхлипов и пауз в голосе было больше, чем хотелось бы.

Вообще, надо бы перевязаться. Попытаться. А то чего-то совсем без боя ухожу — стыдно должно быть! Взял и обмяк. В прошлый раз-то, когда автоматоны подстрелили, я куда как бодрее был. Но тогда всего-то сосуд в бедре задели, ерунда какая!

Так что я собрал силы в кулак и попытался сесть. Дело непростое, но, валяясь на земле, себе я точно никак не помогу. Так что давай, лейтенант, остатки сил в кулак, упирайся и заставляй себя подняться, не такой уж ты и раненый. Вон, всякие торчки, слышал, с продырявленной грудью еще с километр пробежать умудрялись, прежде чем свалиться. Чем я хуже-то?

Ну и сел. Скулящая, дрожащая волчонок тем временем взобралась мне на ноги, уселась, разглядывая меня перепуганным взглядом широко раскрытых янтарных глаз. Хвост тревожно подергивался, ушки поджаты.

— Хоть сейчас не спорь. Уходи.

— Нет! — жалобно проскулила она.

— Тогда помоги одежду снять.

Помощь мне сейчас требовалась даже для этого. Приподнять-то полы рубахи без проблем, оторвать пропитавшуюся кровью ткань от ран тоже получилось, а вот через голову вытащить — уже нет. Так и застрял с дрожащими, свинцовыми руками сверху, пытаясь последний рубеж преодолеть.

Еще и в глазах темнеть начало.

— Где ты там?.. — сказал я заплетающимся языком. — Ушла все-таки?

Не. Не ушла. Заскулила громче, уткнулась носом мне в грудь. Никогда даже и не думал, что от такого может быть настолько больно — будто еще одна пуля.

Затем волчонок сделала то, чего я вот никак не ожидал. И, признаться, эта херня даже рядом с моей головой не пролетала.

Все так же поскуливая и дрожа, она устроилась у меня на ногах поудобнее… И принялась зализывать все раны разом. Неприятно? Больно? Еще, блять, как!

И неправильно. Ее старшие сестры-то хер с ними, они хоть взрослые — и то неловко было. А тут мелочь!

Так что я бросил рубаху и опустил руки. Налитые уже не свинцом, а ураном, они моментально рухнули на землю. Затем кое-как их поднял — и стал настойчиво отталкивать волчонка за голову.

— Это не поможет, — сказал я. — Мы пробовали. Брось. Иди.

Пытаясь оттолкнуть мелочь, цели я вроде и добился, а вроде и нет. Вылизывать-то дыры из-под пуль она перестала — потому что я не удержался, завалился и рухнул на спину. Вот теперь-то, когда адреналин успел подвыветриться, по всей тушке прокатились волны боли. И еще с рюмку крови от сотрясения вылило на землю.

Зато головой не ударился! Просто еще сильнее потемнело в глазах, руки обмякли окончательно. Теперь я мог просто… ну… лежать, чувствуя там чего-то потихоньку. Холодную влажную землю подо мною, слыша шорох листвы над головой. Скулеж волчонка, которая дрожала уже скорее как свежевымытый котенок.

Затем она завыла. Не сказать, чтобы прямо громко… Но проникновенно, ага.