Волчья сыть

Возникла долгая пауза. Иван Иванович пытался выглядеть независимым и начал даже любезно улыбаться, ожидая, когда я возьму мелочь.

– Распорядитесь прислать сюда женщин, которые мне помогали, – произнес я тоном, не терпящим возражений.

Управляющий недоуменно пожал плечами и велел лакею позвать вчерашних помощниц. Тот бегом бросился исполнять приказание управляющего. Я стоял в ожидании, разглядывая картины с итальянскими пейзажами, украшавшими стены.

– Сейчас будут-с, – сообщил молниеносно вернувшийся лакей.

– Молодец, братец, быстро бегаешь, – похвалил я его. – Это тебе за это на водку.

Я сгреб со стола свой гонорар и отдал его лакею. Тот с поклоном принял нежданные чаевые и, пятясь, покинул гостиную.

На Ивана Ивановича я больше не обращал внимания. Он попытался привлечь к себе внимание и что-то сказать, но, поняв, что ему не ответят, отошел к окну. Минуты через две в комнату вошли мои помощницы и робко остановились у порога. Вчера, когда они общались со мной, не выглядели такими робкими и приниженными.

– Спасибо за помощь, – сказал я, подходя к ним. – Я вами очень доволен. Это вам на пряники.

Я вытащил бумажник и отсчитал им по десяти рублей. Они с поклоном приняли подарок. По крестьянским меркам это были большие деньги.

– Так что карета? – спросил я, оборачиваясь к управляющему.

Он сделался малиново-красным и прятал глаза. Не дождавшись ответа, я вышел наружу. Увы, каретой там и не пахло. К крыльцу двигался убогий возок, запряженный какой-то понурой клячей. Похоже было на то, что меня крепко кинули.

Ни с кем не прощаясь, я сел на жесткое сидение колымаги и велел кучеру трогать. Не успели мы выехать из села, как начался дождь. Укрыться было негде, и мы втроем с кучером и лошадкой кисли под обложным дождем. Понятно, что новый удар судьбы симпатий к Вошину мне не прибавил.

До города я доехал лишь к обеду, вымокнув до нитки. Когда позорная повозка въехала во двор, встречать высыпали все местные обитатели. Аля засуетилась, собирая мне сухую одежду.

Я распорядился вынести моему возничему стакан водки и попросил скорее накрыть мне стол. Почти сутки, кроме ложки полбы, во рту у меня не было ни крошки.

Настроение было отвратительное. Только сытный обед сумел немного примерить меня с недавним унижением.

После трапезы Фрол Исаевич принес мой новый сюртук. Я все-таки добился своего, сидел он почти прилично. Я вытащил бумажник и расплатился с Котомкиным. Портной долго ломался, но деньги взял и стал излишне любезным.

Я вспомнил про свое изобретение и пошел узнать о судьбе экранированной ермолки. Подмастерье заказ уже выполнил, и я тут же надел шапочку на голову, прикрыв ее треуголкой. Оставалось проверить работу экрана на практике.

Я вернулся к себе в комнату, но пообщаться с Алей не успел, прибежал посыльный от местного больного, и я отправился на вызов. К вечеру, уже позабыв про несостоявшийся эксперимент, я вернулся домой. Аля выглядела встревоженной.

– Почему-то я тебя то слышу, то не слышу, – сообщила она.

Слышала она меня, как я понял, тогда, когда я был у пациентов и снимал шляпу.

– Наверно, потому, что я не все время думаю, иногда отдыхаю, – обманул я доверчивую девушку. И, очень довольный собой, я убрал свое ноу-хау до тех времен, когда мне понадобиться припрятать свои мысли от всеобъемлющей и всепроникающей женской любознательности.

Пока такой нужды не было. Вся желанная, прекрасная половина человечества пока концентрировалась для меня в одной представительнице, что я и доказал себе и ей, несмотря на усталость, не откладывая дело в долгий ящик…

Утром меня разбудил настойчивый стук в дверь.

– Что случилось? – спросил я, не в силах подавить зевоту. Наши с Алей супружеские бдения окончились совсем недавно, и я опять не выспался.

– Ваше благородие, – окликнул меня Котомкин, – к тебе тут опять из Завидово приехали.

– Гони их в шею, – распорядился я. – Скажи, что я завидовских не принимаю.

Через несколько минут стук в дверь повторился.

– Ну, что там еще?

– Они ругаются и дерутся, – плаксивым голосом пожаловался портной, – вас требовают.

– Ладно, сейчас выйду, – пообещал я, окончательно просыпаясь.

Не успел я встать с постели, как в коридоре послышался шум, дверь распахнулась, и в комнату ворвался завидовский управляющий Иван Иванович. Лицо его было искажено злобой.

Я стоял голым посредине комнаты, собираясь одеваться, Аля в аналогичном виде сидела на кровати.

– Немедленно оденьтесь и поедете со мной! – заорал Вошин.

– Пошел вон, скотина! – рявкнул я, замахиваясь на него кулаком.

Лицо Ивана Ивановича пошло пятнами, глаза сузились, и он, сжав кулаки, двинулся на меня. Такого к себе, любимому, отношения уездного лекаришки, да еще и живущего в мещанском доме, он терпеть не собирался.

Мой вчерашний урок с чаевыми, видимо, не произвел на него никакого впечатления.

Я дал ему приблизиться, шагнул навстречу и с наслаждением ударил его кулаком в солнечное сплетение. Кулак легко погрузился в мягкий начальственный живот.