волчья жизнь, волчь законы...

– Жизнь малина, служба мёд!

– Как служба у старого?

Дробышев, моментально сдёрнув со своей головы шапку, швырнул её на пол и, пару раз наступив на неё сапогами, выпалил:

– Задолбала служба старого!

– Как у тебя жизнь?

– Служу, и служить хочется! – кричал Дробышев, а про себя думал: «Да пропади оно всё пропадом!»

– Сколько тебе служить осталось?

– Как медному котелку до ржавчины!

– Ладно. Расскажи сказку.

И Дробышев, к этому времени успевший потерять бдительность, бойко начал:

Слава Богу, не убили.

Завтра снова на работу.

– Стоп! – холодно оборвал его Лебедько. – Не так. Два!

Дробышев молчал. Он не помнил, как надо правильно начать сказку.

– Сидор! – негромко окликнул Лебедько. – Расскажи, как надо.

Вскочивший, как пружина, Сидор встал посреди кубрика и громко крикнул:

– Дэмбеля!

– Мы, – раздалось несколько ленивых голосов дембелей.

– Деды!

– Мы, – ответили Лебедько и остальные деды.

– Чэрэпа! – продолжал выкрикивать Сидор.

– Мы.

– Гуси!

В ответ на это послышалось усиленное шипение.

– Достаточно, – сказал Лебедько и отпустил Сидора, а Дробышеву сказал: – И только после этого начинается сказка. Давай!

Дробышев начал делать всё, как делал Сидор, но, скомандовав: «Гуси!», забыл зашипеть вместе с остальными гусями. У него уже было два «залёта». Он знал, что за это он будет сегодня наказан. Но какое именно наказание его ожидает, не знал. Из-за постоянной мысли о предстоящем наказании он, переволновавшись, стал рассеянным.

– Стоять! Ты что уже не гусь? – вновь оборвал его Лебедько. – Три!

Дробышев, спохватившись, зашипел и, не начав всё заново, принялся было продолжать на том месте, где его оборвали:

– Слава Богу, не убили.

– Дробь, не тормози! С начала надо. Четыре!

Дробышев, красный, усталый, необычайно взволнованный, вытер рукавом кителя взмокший лоб, начал всё с самого начала, благополучно прокричав «Дембеля! Деды! Черепа! Гуси!», перешёл к основной части «Сказки»:

Слава Богу, не убили!

Завтра снова на работу.

Масло съели – день прошёл,

Старшина домой ушёл.

Спи, старик, спокойной ночи! –

Дембель стал на день короче.

Пусть присниться дом у речки,

Баба голая на печке,

Море пива, водки таз…

И от Шмарова приказ

Об увольнении в запас…

Пусть он дембель Ваш услышит

И Приказ скорей подпишет.

Разрешите, доложить…

Сколько старому служить?

– Разрешаю, – лениво бросил Лебедько.

– Уважаемый дедушка Украинской Авиации! – торжественно, с пафосом, произнёс Дробышев. – До вашего светлого дня осталось ровно – «Давай-давай!». (В этом месте «Сказки» во время знаменитой «стодневки» – сто дней до 27 сентября или 27 марта, в зависимости от осеннего или весеннего призыва, – следует называть количество оставшихся дней. В нашем случае, после того, как 27 сентября 1994 года Министр обороны Украины Валерий Шмаров уже подписал приказ, ответ Дробышева был совершенно правильным: «Давай-давай!»)

– Ладно, правильно. Сказку ты знаешь. Как дела? – продолжил экзамен «дед».

– Как в курятнике, – отвечал Дробышев.

- А как в курятнике?

- Где поймают, там и рвут.

- А как дерут?

- Аж перья летят!

- А как перья летят?

- Как МиГ-29.

- А как МиГ-29?

– Разрешите взлёт?

– Разрешаю!

И Дробышев «полетел». Расставив руки в стороны, он, слегка нагнувшись, побежал по кубрику с гулом «У-у-у-у», имитируя гул самолёта. После команды Ржавина: «Форсаж!», Дробышев, прибавив скорости, перешёл на рёв.

– Мёртвая петля! – подал команду Ким.

Дробышев, бросившись на пол, кувыркнулся через голову, вскочил и «полетел» дальше.

– Штопор! – щелкнул пальцами, прикрикнул довольный Курилович.

Продолжая движение, Дробышев одновременно стал кружиться вокруг своей оси.

– Эй, не пора ли тебе на подзаправку? – спросил Лебедько.

К нему тотчас же подлетел Дробышев.

– Сколько?

– Две тонны.

– Держи! – Лебедько дважды крепко «заправил» его кулаком в грудь. И Дробышев опять «полетел».

– Ладно, хорош, – остановил его Лебедько. – Иди сюда. Садись.

Дробышев с вздохом облегчения сел на табуретку.

– Чего ж такого ещё у тебя спросить?

– Дробь! – дважды щёлкнув пальцами, потребовал к себе внимания Рыжий. – Ну-ка, сорок пять секунд отпуска!

– В натуре, сорок пять секунд отпуска! – живо поддержал его Ким.

Лебедько, сладко улыбаясь, молча кивнул головой. Да, мол, я то же этого хочу.

Дробышев не понимал, что от него хотят. Он предупредительно поднялся с табуретки и, вытянув руки по швам, стоял молча и покорно ждал своей участи.

– Не понял? Сорок пять секунд отпуска! – повторил команду Рыжий.

– Я не знаю этого, – был глухой ответ.

Лебедько, с удивлением вскинув брови, повернул голову в сторону Вдовцова, многообещающе посмотрел на него. Лицо Ивана покрылось красными пятнами. Он совершенно упустил подколку «сорок пять секунд отпуска». «Как же так? Как я мог это забыть? Всё вроде рассказал… Всё… нам всем сегодня крышка!»

– Вдова, я не понял? – воскликнул Лебедько. – Я что неясно тебе на складе сказал? – И повернулся к Сидору: – Сидор, сорок пять секунд отпуска!