волчья жизнь, волчь законы...

– Всё это так, – согласился Дробышев. – Но два года… как не крути, это много. Это слишком много. Я считаю, для того чтобы у человека сложилось впечатление об армии, достаточно одного года службы. Ведь служат же год те, кто имеет высшее образование! И ничего. Нормально. Я считаю, что надо сокращать срок срочной службы до года.

– Помню, читал в какой-то газете, – поддержал беседу до этого молчавший Вербин, – что некоторые в Правительстве об этом и поговаривают. Украине нужна профессиональная армия.

– Всё это пока только одни разговоры. Никто срок службы сокращать не будет, – с убеждением сказал Вдовцов. – Вот нашим дедам повезло. Они уходят полуторагодичниками. А я вот переживаю, как бы нашему призыву опять срок службы до двух лет не подняли.

– Не поднимут, – уверенно сказал Дробышев. – Какой им хрен было нашим дедам до полтора года сокращать?

– Да их, этих депутатов, хрен разберёшь, – возмущался Вдовцов. – Сидят там, в Верховной Раде… Говно в ступе толкут: реформы, реформы… Что току от этих реформ? Разве народ от этого лучше стал жить?

– Нашему брату везде несладко, – вздохнул Вербин.

– Жизнь сейчас скотская пошла. Вот, помню, летом выборы были, – говорил Вдовцов. – Решали за кого голосовать – за Кравчука или Кучму. Я помню, накануне выборов в увал ходил. Иду по городу. Навстречу дедок какой-то чешет. Спрашивает: «Ты, сынку, за кого голосоваты будешь?» Я кажу: «Нэ знаю ще». А вин мэни: «Голосуй за Кучму, цей за народ!» Я про себя думаю: «За кого не голосуй, всё равно получишь… рубль! Что тот вор, что этот. Кравчук – это предатель. Он Союз вместе с Ельциным и Шушкевичем развалил, а Кучма… на одну его морду взгляни… колхозник. 9 классов образования… Ладно, я безграмотный. Но ведь я в политику не лезу. А этот прёт. Куда ты прёшь, дура?

– Выходит, ты за коммунистов? – уточнил Дробышев.

– Нет. От коммунистов толку нету. Не умеют они управлять государством. Тому пример – Горбачев, Ельцин, Кравчук… развалили Союз. А какое государство было!

– Это всё Америка виновата, – заметил Вербин.

– Да это и ёжику ясно, что без Америки тут дело не обошлось! – с убеждением говорил Вдовцов. – Но один хрен: коммунисты – козлы. Незалэжники – тоже. Украина не может быть нэзалежной. Один хрен … всё равно от кого-то зависеть она будет… От Польши, Литвы, от Америки… В конце концов мы от России зависим. Газ – её, нефть – её. Вот отрубит Россия нам газ, что тогда делать будем?

– Россия нам газ не отрубит, – сказал Вербин. – Тут большие деньжищи замешаны.

– Я наоборот хотел бы, чтоб Россия отрезала Украине газ, – запальчиво и зло сказал Дробышев. – Пусть рагули на собственной шкуре нэзалэжнисть почувствуют.

– Рагули-то почувствуют, но и ты тоже, – заметил Вдовцов.

– А мне похрен! У меня дед с бабкой в России живут. В Центральном Черноземье.

– У меня тоже в Сибири родственники есть. Только мне с Александрии нет никакого желания куда-либо уезжать. Это моя Родина, и я её ни на что не сменяю! – горячо сказал Вдовцов.

– А мне Кировоград не нравиться. Скучный город. Вот Киев – это сила, – поделился мнением Вербин. – В Киеве все деньги.

– Ну, ты сравнил хрен с пальцем. Киев – это столица! Колыбель Руси! Мы с отцом, когда в Киев заезжаем, всякий раз в Киево-Печерскую Лаву идём. Там знаешь, какая святость! Там столько угодников Божиих!

– А я в Бога не верю, – вызывающе сказал Дробышев.

– Ну и зря!

– Бога нет.

– А ты докажи? – насмешливо потребовал Вдовцов.

– Ты докажи, что он есть?

– Доказать я не смогу. Тут сердцем прочувствовать надо. Верить надо сердцем.

– А я не верю.

– Твои проблемы.

– Ну и что… тебе твой Бог помогает? – язвительно спросил Дробышев.

– Да помогает. Когда мне трудно, я помолюсь Богу, и мне всегда легче становиться, – говорил Вдовцов.

– Вот ты его попроси, чтоб он нам срок службы до года скостил.

– А может, это не входит в планы Бога? Может, Ему угодно, чтоб мы два года служили? Чтоб из тебя за эти два года Армия всю дурь из твоей головы выбила.

– Во мне дури столько, что её и за десять лет не выбьешь.

– С тобой спросить, только нервы трепать, – безнадежно махнул рукой Вдовцов.

– С тобой то же.

Оставшийся отрезок дороги шли молча. Каждый думал о своём…

Дробышева возмущало во Вдовцове лицемерие: «Если он так верит в Бога, то почему бензин ворует?» Впрочем, в лицо он этого не высказывал. Не хотелось портить отношения.

Приближался Новый Год.

Отгремела присяга молодых. В БАТО появились первые «шнэксы».

Первый «шнэкс», появившийся в батальоне, достался 1 ТР.

Звали его Осецкий Юрий. Был он родом из Житомира. Полноватый, стриженный наголо, он носился по батальону в поисках сигарет.

– У тебя не будет?

– А у тебя не будет? – спрашивал он у солдат.

Осецкий ещё не знал, кто есть кто, и не научился отличать «дедов» от остальных солдат.

– Закурить не будет? – спросил он у проходящего мимо младшего сержанта Штырба.

– Я дывлюсь, ты обуревший шнэкс! – сказал Штырба беззлобно. Он был в хорошем расположении духа.

Штырба достал из пачки две сигареты, дал Осецкому.

– На майбутне. Я твий дид. Николы у дедив цигарок нэ спрашивай.

Осецкий, благодарно взглянув в глаза Штырбе, сказал: