Волчья звезда

Когда двери за носильщиками закрылись, от стены вновь отделился закутанный в бурый плащ Смотрящий в Прошлое. В зале сразу же значительно посветлело, как будто сквозь бурые стены стал пробиваться невидимый свет, и в этом пробуждающемся свете высокая, ссутулившаяся бурая фигура вдруг стала странно неуклюжей. Переваливающейся походкой Смотрящий в Прошлое подошел к постаменту и, медленно подняв правую руку, отбросил капюшон плаща на плечи. Открылась небольшая, удивительно круглая голова, покрытая густым, коротким, жестким, кучерявым волосом, с грубо вылепленными чертами лица, широким, чуть приплюснутым носом и густыми, толстыми бровями на мощном, выпуклом лбу. Маленькие, круглые глазки, блеснувшие из-под бровей, впились пристальным взглядом в черный, багряно иризирующий обсидиан. Грубая широкая ладонь медленно скользнула по полированному камню, а толстые губы еле слышно прошептали:

— Интересно… Очень интересно и… непонятно!..

Рыкун еще раз погладил затянутой в перчатку ладонью полированный камень возвышения, затем повернулся и неторопливо, переваливаясь, двинулся прочь от входных дверей к одному из углов зала. Когда он был в метре от стены, часть ее вдруг развернулась, открывая узкий и темный проход. Трижды посвященный волхв нырнул в этот проход, и кусок стены снова вернулся на место. Несколько секунд в опустевшем зале горел свет, а затем и он медленно, как-то неуверенно, погас.

Пройдя коротким темным коридором, трижды посвященный из стаи восточных медведей оказался в крошечной светлой ризнице, единственным предметом мебели в которой был небольшой платяной шкаф. Быстро сняв обрядовый плащ, Рыкун повесил его в шкаф и надел обычную белую хламиду трижды посвященных. Затем он выглянул в коридор и, убедившись, что тот совершенно пуст, вышел из ризницы и быстрым шагом направился в свою лабораторию, располагавшуюся в подвале Темной башни университета. Мощеный двор университета также был пуст, но Рыкун прошествовал по нему неторопливо, с достоинством, присущим трижды посвященному, так что даже если его кто-то и увидел, никогда не подумал бы, что член Высшего совета куда-то торопится.

Однако, как только волхв оказался под сводами Темной башни — самой маленькой из пяти башен университета, он чуть ли не бегом бросился к лестнице, ведущей в подвальное помещение. Проскочив три пролета, Рыкун оказался на небольшой, замощенной камнем площадке перед узкой, странно высокой дверью, собранной из дубового бруса и обшитой металлическими полосами. Выхватив из кармана хламиды большой затейливый ключ — большую редкость в Лютеце, он вставил его в замочную скважину и повернул два раза. Дверь, не издав ни звука, распахнулась, и Рыкун проскользнул сквозь узкий дверной проход внутрь. Как только он захлопнул дверь за собой, на стене рядом с дверным косяком вспыхнула масляная лампа. В не слишком ярком свете стало видно, что лаборатория представляет собой довольно большую комнату с грубо выложенными каменными стенами, неровным каменным полом и высоким сводчатым каменным потолком.

Пыхтя и значительно умерив свой быстрый шаг, Рыкун прошел к обширному, крепко сбитому дубовому столу, уселся в простое деревянное кресло и, откинувшись на спинку, вытер ладонью выступивший на лбу пот. Однако отдохнуть ему не дали, едва он перевел дух, как в его мозгу прозвучала чужая требовательная мысль:

«Ты закончил, наконец?!»

Медведь резко выдохнул и, стараясь думать как можно спокойнее, ответил:

«Да… Закончил… Но неплохо бы кое над чем подумать…»

«Брось морочить мне голову! — Чужая мысль молотом ударила в затылок. — Думать он будет! Мыслитель! Быстро рассказывай, что удалось увидеть».

«Потише! — огрызнулся Рыкун. — Ты все-таки с трижды посвященным разговариваешь!»

Но уверенности его мысли явно недоставало, и его «собеседник» мгновенно это уловил.

«Трижды посвященный? А ты не забыл, трижды посвященный, сколько сил и средств стая вбила в три твоих посвящения? Ты не забыл, что у нас медвежата голодали, пока ты в своем Лютеце… посвящался? Так что давай, отрабатывай, трижды посвященный, свои посвящения и не заставляй меня терять время на приведение тебя в чувство! — Мысль вдруг растворилась в сознании Рыкуна, словно ее и не было, а затем снова ударила молотом в затылок. — Говори!!!»

Трижды посвященный невольно застонал, а затем с трудом, превозмогая боль, ответил:

«Я, правда, не во всем еще разобрался… — И, словно опасаясь нового удара, продолжил торопливой скороговоркой: — Мне открылось двенадцать-четырнадцать суток. Во всяком случае, я точно видел, как волк, повернувшись к Миру родовой гранью, вошел в Край. Он еще в пригороде какого-то извержонка встретил и говорил с ним».

«Это точно извержонок был?» — требовательно, но гораздо спокойнее прошла в сознании чужая мысль.

«Точно, я потом этого извержонка еще раз видел, он на столе обнаженный лежал, как будто его в жертву приносили…»

«Почему ты решил, что это жертва?»

«Так… голый, на столе… Что ж это еще может быть? Хотя… потом он еще раз в памяти волка появлялся».

«Как он выглядел?»