Волчья звезда

– В соответствии с нашими обычаями и законами мы должны объявить об открытии вакансии в составе Совета посвященных. Но времени на подготовку к третьему посвящению у возможных претендентов осталось очень мало – всего несколько дней... Какие будут мнения?..

– Совет должен выполнять законы и обычаи, – негромко и спокойно проговорил трижды посвященный Остин, – мы не можем отступать от них сами, если требуем беспрекословного их выполнения от других!

– Уважаемый Остин говорит так, потому что его ученик готов к первому испытанию третьего посвящения, и у него нет соперников... – раздался голос из другого конца зала.

– И хорошо бы разобраться, почему дважды посвященный Ратмир принял решение готовиться к испытаниям третьего посвящения, когда вакансии в Совете не только не было, но ее появление даже не предвиделось!

– Я не понимаю вас, уважаемые Шавкан и Варяг, – узнал говоривших Остин, – в чем вы собираетесь разбираться?! Ратмир рискнул и угадал... А может быть, он даже точно знал, что такая вакансия будет, но требовать от него открыть источник его знания мы не имеем права! И потом, не в первый раз на вакансию в Совете будет претендовать всего один соискатель – сам покойный ныне Рыкун прошел третье посвящение без конкурентов после весьма странной и неожиданной гибели трижды посвященного Витовта!

– Но Рыкун не готовился к третьему посвящению, он объявил о своем желании пройти его только после того, как открылась вакансия! – чуть повысил голос Шавкан. – А восточный волк заявил, что начал подготовку, получив прямое указание своего умершего родственника! Согласитесь, весьма необычная причина!

– А чем эта причина необычна? – неожиданно подал голос трижды посвященный Волкан из стаи северных росомах. – Мне помнится, Рыкун готовился к третьему посвящению, и его проводником был уважаемый Шавкан...

– Рыкун не готовился к третьему посвящению! – повысив голос, прервал его Шавкан.

– Готовился, готовился... – спокойно повторил Волкан. – И подготовку эту он начал после того, как какой-то захолустный оракул предсказал скорую смерть одного из членов Совета. Рыкун мне сам об этом рассказывал, когда мы однажды заспорили о достоинствах различных оракулов.

– Мы не о том говорим! – неожиданно вмешался в разгорающийся спор Вершитель. – До ночи первого испытания осталось всего восемь суток, будем мы объявлять об открытии вакансии сейчас или, немного задержав объявление, дадим возможность подготовиться нескольким претендентам?

– По закону и обычаям мы должны объявить об открытии вакансии в трехдневный срок после безвозвратной потери одного из членов Совета, – ровным голосом проговорил Остин. – Я не вижу достаточно серьезных причин для нарушения этого закона... Я вообще не знаю таких причин!

Последнее предложение он произнес с некоторым нажимом, внимательно оглядывая своих товарищей по Совету посвященных.

– Кто считает, что такие причины есть?.. – спросил Вершитель.

В зале снова повисла тишина, она длилась и длилась, никем и ничем не нарушаемая, пока снова не прозвучал голос Вершителя:

– Значит, официальное объявление об открытии вакансии в Совете посвященных будет сделано послезавтра!

Спустя восемь суток, в час Волка, у входа в Звездную башню университета остановилась легкая двухколесная повозка, запряженная старой лошадью. На козлах сидел сгорбившийся мужчина в длинном темно-коричневом плаще, капюшон которого закрывал его голову и частично лицо. Минуту спустя из дверей башни двое служек вывели высокого, судя по осанке, молодого еще мужчину, одетого в обычную темную хламиду дважды посвященного волхва, его глаза были завязаны темным платком. Служки помогли ему забраться в повозку и тут же вернулись в башню, а возница тронул поводья, давая знак лошади. Та тряхнула головой и медленно двинулась с места – повозка, несмотря на свою легкость, явно была для нее тяжеловата. Тем не менее лошадь вывезла ее с территории университета и покатила по главной улице Лютеца в направлении южных ворот. Возница продолжал, все так же сгорбившись, сидеть на козлах, и лошадь тащилась сама, без понуканий и указаний человека. Улица была пуста, хотя время было еще не позднее, и на соседних улицах народ привычно шел по своим делам. Казалось, жители города знали о медленно тянущейся прочь из города повозке и старались не попадаться ей навстречу.

Повозка миновала городские ворота, и ее колеса перестали грохотать по булыжникам мостовой, съехав в дорожную пыль. В полной тишине она двигалась по этой дороге около часа, вечер незаметно перешел в ночь, облака немного разошлись, и сквозь них проглянули самые яркие звезды. Дорога пошла немного под уклон, и, видимо, поэтому лошадь пошла чуть быстрее. В этот момент возница, словно проснувшись, вдруг заговорил. Не поднимая головы, он бормотал тихо и монотонно, словно плел некое странное заклинание или вслух делился своими мыслями с быстро темнеющим облачным небом: