Волчий берег (СИ)

– Тут в углу клетки твоей доски отходят. Когда начнётся горка какая, я толкну клетку, чтобы она углом о борт ударилась. Буду сильно толкать, верно, ты ударишься тоже, но так надо. Поняла?

Она облизалась и снова уставилась на меня. Похоже, понимает.

– Попробуй в клубок свернутся или… не знаю, что, но ты пробуй.

Удобное место не сразу попалось. Но всё же нашлось. Как телега вверх поползла, так сразу понятно стало – вниз быстро покатимся.

– Если получится… если уйдёшь, найди вожака. Скажи ему…

Я задохнулась – столько слов, которые хотелось сказать, да только самой. Чтобы глаза его видеть, чтобы теплом его дышать.

– Передай, душа его сказала, что справится. Что дождусь его! Пусть поступает, как велит ему его долг и как зовёт его кровь. Пусть думает о своём народе! Сделает всё для спасения Тамракских земель. Тогда, может, и нам будет счастье. Ну, всё. Скоро уже вниз покатимся. А ты помни – как я в лес отойду, ты вылезай и беги. Дорогу найдёшь?

Она навострила уши, потом снова вильнула хвостом. Как собака какая-то, ей-богу!

– Смотри, если не получится у нас, не знаю, рискну ли я ещё раз. Сложится ли ещё раз.

Ну вот, замахала ещё больше. Тут и телега заскрипела, наклонилась и вниз поехала. Лошади заспешили, легче стало, они и рванули. Так, никто не смотрит… и пора тогда!

Отперевшись спиной о борт, я со всей силы толкнула ногами клетку, где волчица так и стояла, даже не пыталась голову лапами прикрыть, дурная! Ну, я предупредила.

О, я и не ожидала, что выйдет такое! Клетка наклонилась, упёрлась в угол и стала переваливаться за борт. Борта у телеги низкие, уклон большой, в общем, меня аж сердце встало от испуга. Ну, думаю, угроблю сейчас волчицу! Сама, своими руками, считай, со свету сжила.

Возница увидел, конечно, пытался телегу остановить, но как? Лошадей-то на склоне нелегко тормозить, да ещё, когда тяжесть какая сзади подпирает.

Пока ещё никто не видел, я снова толкнула клетку. Та всё-таки наклонилась, борт не выдержал, треснул и отвалился, клетка выпала на обочину. Грохот стоял такой, словно все прутья полопались, а доски сломались.

Ох и суматоха началась! Боярин подъехал, раскричался на возницу, хотел было хлыстом стегнуть, да вспомнил, что тогда и телегой некому будет править.

Воины его недовольны были, понятно дело. Опять задержка! А им в столицу нужно, за деньгами и кутить так, чтобы дым коромыслом и все знали, какие они герои! Колдуны так вообще глаза презрительно закатывали – опять эти мелкие людишки ничего не могут!

Пока они все разом припирались, кто виноват, да думали, что делать, я на дорогу вылезла и к кустам, к кустам попятилась.

– А ты куда? – Вскинулся боярин.

– Так это… Раз стоим, я в лес схожу.

– Тьфу! Ещё одна! Чего вам спокойно не сидится?

Я только голову молча склонила да зубами скрипнула. Чего нам не сидится в неволе? И правда. Сам, поди, смирно бы сидел и радовался.

В лес меня отпустили и чуть кольцом не окружили, пока вели. Всё потому что третьего дня пропал один из слуг боярина. Ушёл вот так в лес по делам и не вернулся. Искали его, говорили потом, что лесовик дорогу ему спутал и в лес увёл. А после такого знамо дело не возвращаются.

Не знаю, правда ли, нет, может и лесовик замешан – нечисть нынче лютует, даже до спокойных мест, ведь тут-то войны нет, и то волна докатилась. А может, сбежал слуга или вообще кто из неприязни прибил по-тихому.

Но зато теперь за мной почти вся охрана увязалась, чтоб не сгинула. Без заслуженной награды ведь останутся.

Конечно, мало приятного в лес по личным делам прогуливаться, когда такая кодла народу тебя пасёт, словно дикую лошадь, но потерплю. Клетка-то как нужно упала, на бок, теперь дело от волчицы зависит – сообразит или нет? Остался в ней разум или нет?

Когда мы обратно шли, я только и думала – услышала ли она меня, поняла ли? Смогла ли на волю выбраться?

Вылезаем не спеша из лесу – и что я вижу?

Сидит волчица в клетке, как ни в чём ни бывало, глазами лупает, а угол уже досками заколачивают.

Так и не узнала я, отчего ей не удалось выбраться. Может, ударилась, когда падала и не успела в себя прийти, может, так и не поняла, что случилось.

А вечером на перевале нас встретил другой отряд. Издалека их видать – все как один в парадной форме, блестят, словно на праздник какой вырядились. На лошадях попоны цветные, с золотой каймой, на головах перья, смешно. Зачем лошади на голову цеплять пучок перьев, который болтается там, как на ободранной курице? Ну, умора!

Впереди ехал молодой статный воин. А уж сидел как, смотрел как! Орёл да и только. Вот уж Огнию до кого далеко, ещё расти и наглеть. А я уж подавно на таких больше не падка. После Гордея-то, от чьей простоты и искренности душу щемит, да этот хлыщ разряженный?

Верно, было бы это всё смешно, но тут из-за хлыща выехал отчим. Я даже глаза прикрыла от жгучей ненависти, будто это могло помочь от него спрятаться.

Вот и попалась.

Боярин уже расплылся в улыбке, грузно слез с лошади приветствовать гостей, изогнулся весь почтительно.