Волчий билет

Дома я, как тигр по клетке, стал ходить по залу. Это же надо было так обосраться в первый же день?! Я тут голову ломаю, как быть с такими людьми, как Саид, Семеныч и Дед, а они уже телок вызвали! Мне даже страшно представить, о чем там они при них разговаривали?! В таком-то состоянии! Надо было закрыть их всех в квартире с этими телками и сказать: «Отсюда выйдут только мужчины»!

И тут пришло сообщение на пейджер от Семеныча: «Через два часа в “Праге”».

Час от часу не легче…

Ну конечно, от кого же еще? Эти бухают, а мне отдуваться. Я надеялся, мы вместе выработаем какую-то стратегию. Что я сейчас ему скажу? Извини, Семеныч, Хохлу не до тебя, он два дня бухал и трахался, а теперь болеет с похмелья? Кстати, болеет, а что, если я скажу, что он серьезно болен, лежит в больнице. Стреляли же в него, имеет право поболеть. Хотя зачем приехал, если не долечился в Германии? Да и Семеныч сразу поедет в любую больницу, чтобы поговорить с ним. Да и видели его уже пьющим за свое здоровье в ресторане. Так пил за здоровье, что заболел? А что, так бывает, особенно с похмелья. Значит, ему резко стало хуже и лежит он не в больнице, в целях безопасности, а на каком-нибудь охраняемом объекте и без сознания, говорить не может. Значит, инфаркт? Или инсульт. Хоть он и слишком молодой для таких страшных диагнозов, но на фоне перенесенного… Инсульт звучит более молодежно, хотя разницы я не знал между ними. С врачом бы поговорить, со специалистом, но некогда уже, надо ехать, может, попозже.

В «Прагу» я приехал чуть пораньше, но судя по количеству грязных тарелок, Семеныч ждал меня уже давно, доедал обед, в банкетке. Поздоровался сухо и сразу начал с претензий:

– Игорь, почему я узнаю не от вас, а из оперативных источников?

– Семеныч, я сам не знал, я узнал только вчера, – в тон ему, сухо, но уверенно сказал я, глядя ему прямо в глаза, извиняться и оправдываться с Семенычем был не вариант. Сильные люди уважают только силу, а не заискивание и оправдания. Вдруг мне пришло в голову свалить все на Фила. Сам виноват.

– Семеныч, знал только Фил, может, еще кто из его самых близких, мне ничего не говорили, – сказал я, присаживаясь.

– И даже тебе не сказал? Ты же был самый близкий его друг, особенно в последнее время.

– Я до сих пор с ним не разговариваю за это.

– Ладно, когда мы увидимся?

– Пока это невозможно, вчера ему стало плохо, и он потерял сознание, врачи говорят, что скорее всего инсульт. Наверно, слишком много эмоций было вчера, он ведь, как с того света вернулся, столько друзей сразу встретил, родных, конечно.

– Этого, блин, только не хватало, – заметно обеспокоился Семеныч, схватил салфетку со стола, нервно смял и бросил в тарелку, – В какой он больнице? Я всех врачей на уши поставлю!

– Не беспокойся, все ровно, за ним следят лучшие доктора, но он не в больнице, мы его прячем от всех, даже корреспонденты его ищут.

– Опять тайны, ладно, скажи хоть – кто это был, или наемные?

– Он не сказал мне, – я покачал головой, – Ты не узнаешь его, это уже не тот Хохол, что мы знали раньше. Он стал замкнут, мало говорит и совсем не улыбается, у меня такое чувство, что он даже мне не верит. И я еще не видел его наедине, он даже ссать один не ходит.

– Вот так, я понял, что ничего не понял, и узнал, что ничего не узнал. Не трать больше мое время и не зови поговорить, если нечего сказать, – встал он, чтобы уходить.

– Семеныч, это же ты меня позвал, – я тоже встал, скорее от изумления.

– Да ладно, – улыбнулся он и примирительно похлопал меня по плечу, – Я пошутил, а новости все равно хорошие, он же жив.

– Кстати, я нашел, все-таки Деда, договорились – будем работать. Пока молчит, ждем, сам, сказал, позвонит.

– Еще одна хорошая новость, жизнь налаживается, не так ли? Хотя если Хохол жив, и так бы он нашелся.

– Так я же тогда не знал, когда искал.

– Ну, это понятно.

Уже на улице, прощаясь, Семеныч спросил, пожимая мне руку: – Он что, действительно так хреново выглядит?

– Да, – я покивал с сожалением. – На нем нет живого места, не узнать, я бы сказал, только по голосу, худой стал, как я, а ты же помнишь, какой он был здоровый?

– Да, похудеешь тут, неудивительно. Жаждет мести?

– Ничего не сказал, такое ощущение, что вообще ничего не хочет, ни есть, ни пить.

– Ничего, это временная хандра, пока не оправится, уж я-то его знаю.

– Да, конечно, – натянул я улыбку на лицо. – Оправится, и этот город еще вздрогнет.

Тут Семеныч сдвинул брови и по-отечески погрозил пальцем: – Только без самодеятельности! Знаю я вас, до сих пор город дрожит, а на мне куча висяков. Так и передай, что я недоволен. Будете хулиганить – повешаю все на вас. Все, держи меня в курсе.

Развернулся и пошел, а я подумал ему вслед, что не зря он пораньше приехал, поговорил, наверное, со вчерашними официантками.