Волчий интерес

Конечно, с одной стороны, наш побег и мелочное желание выжить — это предательсво по отношению к памяти отца, мамы, да страны тоже… Но с другой… Отец нас с Ларом тоже предал, по сути, отказавшись от своих детей, назвав порченными… Мы никому и ничего не должны. Мы с Ларом — одни, совсем одни на свете, нет никого, кто был бы заинтересован в нас просто так, потому что мы — это мы. Только Мэсси. Еще был Дон Сордо, но он погиб, прикрывая побег… И теперь мы должны приложить все усилия, чтоб выжить. Хотя бы в память о наставнике Лара. Он хотел бы, чтоб мы остались в живых, он все для этого сделал…

Я ощутила, как по щеке катится слеза, с досадой смахнула ее, глянула в зеркало… И вздрогнула, да так, что расческа из руки вывалилась.

В полумраке комнаты из зеркала на меня по-звериному ярко блеснули волчьи глаза…

Я испугалась так, что не смогла обернуться, посмотреть в лицо опасности, только судорожно сжала край туалетного столика, замерев и впившись взглядом в огромную фигуру, медленно приближающуюся из темноты.

Как он проник сюда?.. Там же стража…

Мысли метались в голове совершенно панические, сердце стучало, грозясь выпрыгнуть из груди, а Волк подошел совсем близко и положил тяжелую ладонь на мое плечо.

Его пальцы жгли через ткань сорочки и смотрелись темными и пугающими на светлом батисте.

Я, не отрываясь, смотрела в зеркало, в жуткие волчьи глаза.

Надо, наверно, закричать? И стража… Но звуков в горле не было совсем, я даже не пыталась пробовать.

Он словно заморозил меня, сделал каменной!

Я только и могла, что смотреть на него и ощущать, как жгутся пальцы на плечах…

Волк чуть наклонился, положил вторую ладонь на плечо, оскалился в зеркало:

— Принцесса, значит? Как… Интересно… И когда ты мне собиралась про это сказать, а, принцесса?

Я, пересиливая себя, подалась вперед, инстинктивно пытаясь хоть немного ослабить давление, избежать огня прикосновений и прошептала едва слышно, потому что в горле было сухо, как в пустыне:

— Я… Не собиралась…

— Вот как? — он наклонился еще, ноздри чувствительного носа дрогнули, словно запах волос моих вбирая… В этом было что-то до невозможности плотское, звериное, пугающее и будоражащее одновременно, — обмануть меня решила? Какая плохая принцесса…

— Это… Это было неважно…

Единый, я еще и оправдываюсь? Какая глупость! Где я и где этот… этот… Волк?

Но доводы рассудка пропали, не успев возникнуть, а тяжелые ладони Волка скользнули чуть вперед, к груди. Я в зеркало наблюдала за их движением, и все внутри замирало от ужаса. И еще от чего-то, названия чему у меня не было.

— Это мне решать, что важно, а что нет… — прохрипел он, а жесткие пальцы обхватили через ткань грудь и сжали. Больно! Сильно! Так, что я едва слышно вскрикнула и дернулась, схватилась за широкие запястья, пытаясь остановить грубость его рук.

— Пустите! Вы не смеете… Не имеете права…

— Вот как? — он и не подумал убрать пальцы, наоборот, одна ладонь еще сильнее принялась мять грудь, распространяя по телу странные волны то ли страха, то ли еще чего-то, похожего, но в то же время отличного, а вторая… Вторая ладонь скользнула ниже, к талии… Неловко пытаясь выбраться из его рук, я пропустила момент, когда Волк склонился еще сильнее, и его шепот, хриплый, развратный, прозвучал уже у самого уха, — принцессы не держат слово? Очень, просто очень плохая принцесса… Учить тебя и учить…

Глава 16

Глава 16

После этих слов Волк в одно движение поднял меня с банкетки и заставил опереться на туалетный столик.

Я лишь ахнуть успела, машинально хватаясь за кромку и пытаясь удержать равновесие.

Жесткая ладонь надавила на поясницу, прогибая и выставляя в совершенно бесстыдную, животную позу.

Клянусь, если б он такое проделал со мной в первый раз, я бы в обморок упала от ужаса!

Но вся беда была в том, что он уже со мной это делал… Чего он только не делал со мной в нашу первую ночь, грубое животное…

Тем не менее, для меня происходящее было шоком.

Я оторопело смотрела в зеркало, в темные жуткие глаза, от многообещающего оскала била дрожь ужаса… Наверно, ужаса… И слов в голове не появлялось никаких, чтоб хоть как-то воздействовать на него, остановить это безумие.

Почувствовав, как грубые пальцы опытно скользнули по промежности, сжалась и протестующе застонала, но, судя по довольно блеснувшим звериным зрачкам, мой стон Волк воспринял сигналом к действию, потому что дальше все понеслось с дикой скоростью, и я не успевала реагировать на происходящее.

Мгновение — и властная ладонь заставляет прогибаться еще сильнее, практически лечь грудью на столик, благо, его ширина это легко позволяет.

Еще мгновение — и шелест одежды за спиной указывает, что намерения у Волка очень серьезные, что он не играет больше! У меня внутри — ужас чистый, кристальный! Ведь так нельзя… Прямо тут, прямо стоя… Это же… Разврат… Единый, какой разврат…

А еще через мгновение даже этим мыслям не находится места в голове, потому что Волк делает первое жесткое движение, сразу заполняя меня до упора!