Волчий камень

Губернатор удивился еще больше. Красные глаза возмущенно округлились.

– Помилуйте, сеньор! Да мы еще и не начинали!

Гюнтер застонал, покачав головой.

Рядом, подпрыгивая в такт барабану, сидел Вагнер. Он торопился расправиться с тушкой фазана и присоединиться к общему веселью, но, наткнувшись на жесткий взгляд командира, едва не подавился.

– Мы со старпомом осмотрим нашу новую казарму. – Кюхельман сверлил взглядом виновато потупившегося лейтенанта. – А ты, Герберт, прекращай эту вакханалию и приводи в чувство команду.

Дон Диего вызвался на правах хозяина их проводить, с сожалением отдавая собаке недоеденный кусок мяса. Он тщательно вытер руки о бороду, поправил съехавший ремень со шпагой и, тяжело поднявшись из-за стола, пошел напрямик в сторону барака. Впереди него, расталкивая разгулявшуюся толпу, шли Томас и Чуи. За ними следовали Кюхельман со старпомом и Удо.

Забор из заостренных кольев в некоторых местах наклонился, подмытый частыми дождями, но в общем был все еще крепким и местами превышал рост человека. Массивные ворота с трудом сдвинулись под руками Томаса. Небольшой внутренний двор был завален корабельным хламом. В центре красовалась черная от смолы шлюпка с проломленным дном, за ней из земли торчал ржавый якорь. Дверь в барак была открыта настежь, и в темном проеме виднелась присыпанная соломой разбитая корабельная пушка.

– Море иногда выносит на берег последствия кораблекрушений, а мы собираем их здесь, – объяснил дон Диего необычную коллекцию обломков кораблей.

Гюнтер задумался о том, как море могло вынести на берег якорь и пушку, но уточнять у губернатора не стал.

Внутри барак действительно был завален до половины соломой, и Отто едва справился с желанием рухнуть в эту мягкую гору и уснуть.

– Здесь вполне хватит места, чтобы разместить половину экипажа, – произнес он, разглядывая висящие с потолка корабельные гамаки. – Немного досок, чтобы заколотить окна и смастерить что-то похожее на койки, и получится фешенебельная гостиница.

Гюнтер кивнул, вполне довольный осмотром и соглашаясь с оценкой старпома.

– Это даже лучше, чем я мог предполагать, – обратился он к губернатору. – Мы немного здесь изменим обстановку и отремонтируем стены, но в целом все останется как было до нас.

– Как вам угодно, – ответил дон Диего. – Если понадобится помощь, мои люди в вашем распоряжении.

– Вы читаете мои мысли. – Гюнтер решил воспользоваться предложением. – Вашим плотникам наверняка не составит труда построить для нас отдельный причал поближе к этому дому. Так и у вас под ногами не будут путаться мои люди. И еще я хотел бы, чтобы вы предупредили ваших жителей, что на время нашего пребывания территория, огражденная забором, – Гюнтер чуть не сказал, что этот клочок земли теперь считается территорией Германии, но, спохватившись, закончил: – для них закрыта.

Дон Диего вновь удивленно поднял брови, но промолчал. Он поклонился, скрыв шляпой лицо, и зашагал прочь.

Кюхельман задумчиво посмотрел ему вслед:

– Отто, у вас не создается впечатление, что все пошло не так, как хотелось? Лично я представлял наши отношения с этими дикарями несколько иначе.

– Еще бы! Конечно, мы ожидали, что перед нами упадут на колени и будут молить о пощаде. Или, по крайней мере, начнут рисовать с нас иконы, но, сами видите, – не тот случай. И, кажется, я понимаю, в чем дело. Наши историки описывают эти времена как темные и невежественные. Возможно, это и так. Но их не назовешь временем трусости и нерешительности. Не каждого офицера нашего штаба вы уговорите добровольно пересечь Атлантический океан на нашей надежной подводной лодке, а эти ходят по нему вдоль и поперек на таких судах, на которые без слез смотреть невозможно. Для них жизнь – копейка. Они легко отбирают ее у других, но и всегда готовы к тому, что завтра кто-то отберет ее у них. Они живут одним днем. Дожить до пятидесяти лет – это все равно что в наше время заслужить Рыцарский крест на шею. А чем мы им угрожаем? Тем, что отберем жизнь? Так они не очень-то этого и боятся. Сыграть на суеверии мы могли бы где-нибудь в Европе, а здесь они свободны.

– Что же нам делать?

– Здесь уважают силу, и пока мы их сильнее, нам опасаться нечего.

Гюнтер задумчиво кивнул. Затем он увидел в раскрытые ворота, как Герберт пытается утихомирить разгулявшихся подводников. Он выдергивал их за шиворот из толпы и ставил в строй. Тех, что были потрезвее, определял в первую шеренгу. А тех, которые уже успели порядком набраться, прятал за спины товарищей.

Гюнтер вышел за забор, поправил капитанскую фуражку и критическим взглядом оценил состояние своей команды. Первая шеренга, увидав его, попыталась встать по стойке «смирно», вытянув руки по швам.

– Я первый и последний раз прощаю вас за невыполнение моего приказа! – грозно произнес Гюнтер и хмуро сдвинул брови. – Того, кто еще раз напьется, я лишу схода на берег и определю на самую тяжелую работу на лодке!

Кто-то пьяно захихикал в заднем ряду.

Безнадежно махнув рукой, Гюнтер повернулся к Вагнеру:

– Давай всех в барак.