Волчий камень

«Придется воспитательную работу перенести на утро, когда проспятся», – подумал он.

Подождав, когда вся команда зайдет в барак, Гюнтер подошел к старпому:

– Скоро стемнеет. Утром организуем смену на лодке, а сейчас надо запереть ворота и выставить вахту. Подумайте, Отто, кого можно определить на первую ночь.

– А что здесь думать? Вам, как командиру, такое дежурство по определению не положено, а из остальных, кто способен нести вахту, – это я да вот Удо.

Старпом, улыбнувшись, снял наручные часы с орлом на циферблате и вручил их доминиканцу:

– Держи, радист! В час разбудишь.

Довольный, что так легко решил проблему, Отто ушел в барак, отыскал среди бесчувственных тел свободное место и с наслаждением рухнул в ароматное сено, осуществив давно мучившую его мечту.

Солнце стремительно падало за горизонт. Дождь уже закончился и, испарившись, оставил лишь легкое напоминание о себе, чуть-чуть сбив жару.

Без поддержки моряков само по себе затихло пьяное веселье возле потухшего костра. Губернатор после беседы с Кюхельманом ушел в свой особняк и угрюмо озирал с террасы следы недавнего застолья. Донна Дебора с помощницами закончила уборку стола, сбросила остатки на землю объевшимся собакам и скрылась за дверью кухни подсчитывать потраченные продукты. Пастор Соломон, не рассчитав сил в борьбе с ромом и джином, позорно пал, запутавшись в сутане, и теперь спал, посапывая, на пороге церкви. Кое-кто еще пытался, подняв голову, прокричать тост в честь губернатора, но, не услышав поддержки, вновь прижимался щекой к земле и через секунду богатырски храпел.

Поселок затихал, постепенно засыпая. Лишь собаки, лениво развалившиеся среди спящих на поляне тел, чутко прислушивались к просыпающимся джунглям.

Единственными, кто с сожалением смотрел на скрывающееся за горой солнце и загорающиеся на темнеющем небе звезды, были Вилли и Кармен.

Гуляя, они уже не раз прошлась вокруг поселка по тропе Томаса. Вновь и вновь взбирались на утес, чтобы полюбоваться сначала радугой, затем ярко-зелеными джунглями, отмытыми дождем, потом смотрели на багровый закат и соревновались, кто первый заметит первую звезду. Вилли казалось, что он давно уже понимает Кармен. Понимает ее чувства и жесты, и для этого ему совсем не нужен испанский язык.

При первых признаках наступающей темноты Кармен забеспокоилась, и Вилли понял, что время их свидания неумолимо истекает. Девушка смущенно улыбнулась, сделала попытку поцеловать его в щеку, но, не сумев допрыгнуть, рассмеялась и, подхватив путающееся в ногах платье, побежала к белеющему на вершине особняку губернатора.

Вилли смотрел ей вслед с глупой и счастливой улыбкой, чувствуя, что еще немного, и он взорвется радостным смехом, рискуя переполошить засыпающий поселок. Затем он окинул взглядом еле различимые силуэты домов и понял, что не знает, что ему делать дальше. В голову пришла тревожная мысль, что все вернулись на лодку, а его забыли, и теперь ему придется добираться вплавь. Да еще и достанется от командира за опоздание. Потом он вспомнил, что видел с утеса белую командирскую фуражку на краю поселка за забором. Заторопившись, пока окончательно не стемнело, Вилли попытался определить, в какой стороне находится этот забор. Наконец он его нашел и, боясь ошибиться, ударил несколько раз кулаком в ворота. С другой стороны послышалась возня, затем опять все стихло. Вилли отошел от ворот и с высоты своего немалого роста заглянул через забор. Отшатнувшись, он сдавленно вскрикнул. В упор на него глядели два светящихся белых глаза. Затем он облегченно выдохнул и чуть не расхохотался, сообразив, что это сверкают глаза Удо Герреро.

– А, вот и загулявший штурман вернулся. – Удо со скрипом вытащил засов и впустил Вилли во двор.

– Удо, дружище, как ты меня напугал.

Вилли сел рядом с доминиканцем на лежащее у ворот бревно.

– Как прошло свидание с Кармен?

– Она – чудо!

– О, неплохо для первого раза.

– Ты считаешь, что я потерял голову?

– Я считаю, что экипаж потерял штурмана.

Неожиданно Вилли осенило. Он схватил Герреро за плечо и жалобно взмолился:

– Послушай, Удо! Обучи меня испанскому языку, я буду старательным учеником! Хочешь, я отдам тебе складной нож? Он крепкий и еще совсем новый.

И Вилли принялся рыться в карманах в поисках ножа.

– Оставь, он тебе самому пригодится. – Улыбнувшись, Удо похлопал штурмана по плечу. – Я с удовольствием тебе помогу. Учить – это всегда интересно. Ты помогал мне учить ваш язык, теперь моя очередь отдавать долг.

Расположившись поудобнее на вытащенном из барака ворохе соломы, они просидели до утра. Удо позабыл, что должен был разбудить себе на смену старшего помощника. Вилли слушал и одновременно думал о том, как уговорить командира не отправлять его утром на лодку, а оставить на берегу. Наконец Удо, заметив, что Вилли уже ничего не запоминает из его урока, принялся рассказывать о своей родине и детстве, в котором, как и у Вилли, не было ничего хорошего. Наступил рассвет, пропел петух, а они все никак не могли расстаться, чувствуя, что теперь их связывают не просто общие интересы, а настоящая дружба.

11