Волчий капкан

Я вернулся к столу и вытащил из портфеля формуляр для протокола допроса. Да, кофе меня освежит. Интересно, вернулся ли Пырван? Надо будет его наказать. Посадить под арест. "Ты должен был позвонить". Авторучка не писала. Я тряхнул ею – несколько чернильных капель упали на желтый лист. (Шариковых ручек я не признаю). Задавать ему новые вопросы или довольно и этих?

– Вы сказали, что прожили вместе три года?

– Да, недавно исполнились три.

Чамурлийский сидел напротив меня, готовый к выходу. Одет он был элегантно, а тонкая золотая игла у него на галстуке внушала особое уважение. На этот раз цезарь удобно расположился в кожаном кресле и, закинув ногу на ногу, спокойно высказывал свою точку зрения. Кофе давно был выпит, с показаниями мы покончили – самый подходящий момент, чтобы попрощаться, но он, будучи человеком воспитанным, ждал, чтобы я поднялся первым.

– Хотите, я подвезу вас до работы?

– Спасибо, очень любезно с вашей стороны, но я предпочитаю пройтись пешком. Здесь недалеко.

Он вдруг о чем-то задумался.

– Вы знаете, я, кажется, упустил одну деталь. Может быть, вам это покажется интересным…

Я улыбнулся в ответ:

– В подобных случаях нас интересуют мельчайшие подробности. Давайте я вас все же подброшу. Садитесь!

– Хорошо.

Мы тронулись. Чамурлийский закурил. Он не торопился.

– Все дело в том, – начал он немного смущаясь, – что это я позволил ему жить у себя дома. Из жалости, конечно. Просто удивительно, как его тогда пустили в клуб. Он попросил разрешения сесть за мой столик. Оборванный, тощий, он долго пересчитывал стотинки, прежде чем заказать себе рюмку виноградной ракии. А я в тот день как раз узнал о своем повышении и решил его угостить… – Чамурлийский наклонился ко мне поближе: – Вы ведь не заставите снова писать?

– Не беспокойтесь!

– Еще два слова, и я кончу. Он стал мне жаловаться, что ему негде жить, что он спит на скамейке в парке, но какой-то знакомый обещал в самом скором времени ему помочь. Откуда мне было знать, что он за человек. Он показался мне тогда тихим, кротким, из тех, что мухи не обидят. Я пригласил его к себе. Сказал, что одна комната у меня свободна и что он может погостить недельку.

– И эта "неделька" растянулась на три года, – добавил я, рассмеявшись.

– Вот именно. Он все собирался уйти не сегодня-завтра. Он не виноват, утверждал Милчо, – просто все его вечно обманывают. Что мне было делать? Потом он стал платить мне за квартиру. Я повторяю – любой другой выгнал бы его в три шеи. Пьянки, девицы, в собственном доме никакого покоя!

– Вы и вправду человек исключительно терпеливый.

– Не буду скрывать – я привык к нему. Какая-никакая, а все-таки компания. Друзьями мы, разумеется, не стали, но вот теперь мне его ужасно жаль, просто не могу примириться с этой мыслью. Не знаю, как другие, а я никогда бы не смог выгнать человека на улицу, раз уж его пустил к себе в дом.

– Насколько мне известно, у него есть мать и она живет здесь, в Софии.

– Да, я знаю. Я как-то с ней виделся. Бедная женщина!

– Надо будет и к ней зайти. Она, наверное, еще ничего не знает.

– Бедная! Это ее совсем…

– …доконает.

– Именно.

Чамурлийский попросил меня остановиться на площади Ленина. Мы дружески попрощались. Его высокая фигура быстро затерялась в толпе. Подумав, я решил, что, чтобы мне ни рассказывал Чамурлийский, а на человека, который подбирает людей с улицы, он совсем не похож. И зачем он мне все это рассказывал? Кто его об этом спрашивал?

Я снял трубку и попросил связать меня с Управлением.

– Все еще не появлялся. Поиски продолжаются. Разыскивали Пырвана. Убийца Половянского, казалось, никого сейчас не интересовал.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Шесть часов вечера. Только что закончился допрос последнего из дружков Половянского. Никто ничего не знает. Вчера около Полудня Половянского видели в кафе, тот сказал, что торопится вернуться домой и хорошенько выспаться, так как вечером ему предстоит «приятный экзамен». Так и сказал – «приятный». Он и вправду был без ума от Десиславы, что, однако, не мешало ему ухаживать за другими женщинами. Он постоянно вертелся около студенческих столовок, где часто можно было услышать его дежурное приглашение: "Талончик на обед я вам предложить не могу, но не хотели бы вы пообедать со мной в ресторане «Плиска»? Всегда найдется из десяти одна, которая согласится. Его искусное вранье совсем сбивало их с панталыку, а за углом обыкновенно уже поджидало такси, на котором они отправлялись прямиком в квартиру Половянского.

Итак, уже шесть часов. Мы все еще не смогли допросить Десиславу. То ли она притворяется, то ли действительно нервы у нее совсем сдали.

Телефон вдруг зазвонил продолжительно и настойчиво, прерывая на полуслове мой разговор со Златой. Совсем как человек, норовящий перехитрить длинную очередь и делающий вид, что не слышит протестов терпеливо ждущих людей.

– Говорит старший лейтенант Вылков…

Вы себе представить не можете, какой камень свалился у меня с души! Я с трудом сдержал волнение и спокойным, будничным тоном спросил его:

– Откуда звонишь?

– Из Русе. Не позднее одиннадцати буду у вас. И все объясню.