Волчий корень

Поднявшись этажом выше, он подошел к кабинету Бнатова и постучал в дверь. Однако ему никто не ответил. Он толкнул дверь, прошел тамбуром внутрь, открыл вторую дверь: за столом сидел Бнатов, перед ним в наручниках стоял Олег.

– Можно к вам? – Степаныч шагнул к столу, не дожидаясь ответа. Слишком медлителен этот Бнатов.

Следователь, как и в прошлый раз, смотрел исподлобья.

– Я от Николая Николаевича, – сказал Степаныч, чувствуя сухость в горле.

– Слушаю вас.

Бнатов смотрел холодно и с презрением. Впрочем, было еще что-то во взгляде.

– Неужели всё так серьезно, что надо держать? – торопился Степаныч. – Ведь он предприниматель. Ему дорога каждая минута. – И к сыну: – Скажи, Олег! Это правда? Смотри мне в глаза! Это правда, о чем мне сейчас рассказали?!

Олег ничего не ответил. Лишь покрутил пальцем у виска, подняв кверху обе руки в наручниках.

– Скажи мне хоть слово!

На столе у следователя прозвенел телефон.

– Слушаю, Бнатов. Хорошо, пусть поговорят…

Вероятно, Бнатову звонил сам Николай Николаевич. И вот он результат: покатилась тележка.

Следователь опустил трубку:

– У вас одна минута. По делу ни слова.

Степаныч бросился к сыну, обнял. Ему и надо всего – в глаза посмотреть. Отцовское чутьё не обманешь.

Олег не врал. Дело сфабриковано. Это же очевидно.

– Ты признал себя виновным? – спросил Степаныч о главном.

Следователь подскочил, словно ужаленный:

– Разговор закончен! Вас предупреждали!

– Не признавай вину! – напутствовал отец.

В него тут же вцепились следователь и какой-то помощник, взявшийся ниоткуда, и стали выдавливать из кабинета.

– В суде будет поздно! – кричал Степаныч, пятясь к двери.

У косяков его с силой толкнули, и он выпал из кабинета под ноги какой-то старухе. Он вскочил, бросился назад, но дверь оказалась на запоре. Степаныч упорно стучал – ему не открывали.

Едва соображая, он отошел на лестничную площадку и стал подводить итоги. Аномально повел себя. Согласился на уговоры супруги – и вот результат, хотя можно было продать дачу, машину, гараж… На худой конец – квартиру. Эту силу победить невозможно. Даже оторопь берет, до чего они здесь перестроились.

– Не помню, чтоб было такое… – плевался он в угол. – Всякое случалось, но чтобы так, это уж извините…

Он опустился на первый этаж, вышел на задний двор и там отлил, пристроившись за углом. Затем вернулся. Его неудержимо тянуло наверх, там у него оставался сын. Вероятно, следователь выглядывал в коридор. Теперь он уверен, что в коридоре, кроме старух, нет никого. Ушел старый козел – можно и делом заняться.

По пути его обогнали двое в штатском, лет под тридцать. Степаныч их не интересовал.

– Слоника сделаем – он и подпишет, – гудел один. В руках у него был свёрток серой резины с рубчатым шлангом.

«Оперативники! – догадался Степаныч. – Выходит, не врали СМИ по поводу «слоников». Не повезло кому-то…»

Оперативники устремились по коридору направо. Страшное предчувствие охватило Степаныча. Кабинет открылся, двое вошли, и дверь захлопнулась.

Степаныч подошел к двери, прислушался и ничего не услышал: ему мешали женские всхлипы. У одной сына ограбили, другую сноха ножом пырнула.

– Тише вы!

Женщины послушно затихли. Степаныч прислонился к двери. Из-за двери доносились слабые шорохи. Скрипнула в тамбуре внутренняя дверь.

– Не буду я подписывать! – донесся голос Олега.

– Почему ты не будешь?! Почему?! – орал Бнатов.

– Это не сфера моих интересов!

– Да что ты…

Раздался шорох, словно внутри шла борьба. Внутренняя дверь закрылась.

Слух у Степаныча напрягся, а воображение нарисовало картину: Олег бьется в конвульсиях, трясет головой. Перекрытый рубчатый шланг мотается на груди. Степаныч больше не мог терпеть.

– Внимание! Очевидцы! Там пытают человека!

Развернувшись, он ударил ногой в дверь. Шпингалет вылетел вместе с гвоздями. В МВД никогда не было надежных запоров. Дверь распахнулась.

Еще два удара в другую дверь, и та слетела с петель. Олег сидел на полу, тряся головой. Степаныч сорвал с него маску и разорвал.

Двое оперативников жались в углу. Бнатов сидел на прежнем месте.

– Суки! – кричал Олег. – Чтоб вы сдохли!

Степаныч не стоял на месте – у него было мало времени, всего две секунды. И он их уже потерял. Удар нагой с разворота не достиг цели. Бнатов успел увернуться, ударившись головой в сейф. Двое других опомнились, полезли на Степаныча. Сейчас мы тебя… Мелькнул баллончик с «черемухой». Толпа зевак застряла в двери.

Втроем, включая следователя, Степаныча повалили на пол. Удары сыпались со всех сторон. Внешнюю дверь захлопнули перед носом у «зрителей».

– Прекратите! – кричал Олег. – Я подпишу! Отпустите его!

Олега услышали. Надели на Степаныча наручники и крепко зажали – до боли.

– Фашисты… – пыхтел Степаныч. – Вы у меня попляшете…

– Сам ты будешь плясать, – отдувался Бнатов. – Запомни! Я обещаю!

Он хлопнул рукой по столу, придвинул Олегу протокол допроса:

– Подписывай! Можешь не читать – не велика шишка!

Степаныч лежал на полу.

– Прошелестите насчет свидетелей, – опомнился Бнатов.