Волчий корень

– Слушаю, Бнатов. Ах, вот оно что… Понятно. Естественно… Это меняет дело. Пусть поговорят. Не могу ничего обещать. Понимаете, мы тоже не можем. Дело зарегистрировано… Это же все-таки уголовный процесс.

Вероятно, Бнатову звонил сам Николай Николаевич. И вот он результат: покатилась тележка. А ведь Степаныч данный вариант предвидел. Теперь Бнатов будет стоять до конца, если учесть, что дело действительно сфабриковано.

– Говорите, но ни слова по делу. У вас одна минута, – проговорил следователь и посмотрел на часы. – И помните: я вынужден согласиться на это нарушение, поскольку меня заставили. – Он щелкнул ногтем по телефонной трубке.

Ефремов приблизился к сыну и обнял его. Ему и надо-то всего – в глаза посмотреть. Родительское чутье не обманешь.

Сын не лгал. Дело сфабриковано. Оно является результатом отказа от услуг одной из охранных фирм. Это же очевидно.

– Ты признал себя виновным? – спросил Степаныч о главном.

– С какой стати?! – резко ответил сын.

Следователь подскочил, словно ужаленный.

– Разговор закончен! Вас предупреждали!

– Не признавай вину! – напутствовал отец.

В него уперлись руками сам следователь и его помощник, взявшийся словно из ниоткуда – как чертик из табакерки, и стали выдавливать из кабинета.

– В суде будет поздно, Олег! – кричал Степаныч, пятясь к двери.

У косяков его с силой толкнули, и он выпал из кабинета под ноги какой-то старухе – на покрытый линолеумом бетонный пол. Он быстро вскочил и бросился назад. Степаныч не соображал. Его уронили, а этого нельзя прощать.

Но дверь оказалась на запоре. Степаныч упорно стучал – ему не открывали.

Переведя дух, с трудом соображая, он отошел на лестничную площадку и стал подводить итоги. Аномально повел он себя. Повелся на уговоры супруги – и вот результат. Старый дурак мог продать дачу, машину с гаражом. На худой конец – квартиру. Эту силу победить невозможно. Даже оторопь берет, до чего они здесь перестроились.

Здесь не было даже туалета, где можно отлить. Система, будь ты неладна! Степаныч был когда-то ее частичкой. Теперь он жертва.

– Не помню, чтоб было такое… – плевался он в угол. – Всякое случалось, но чтобы так, это уж извините… Испакостилась организация…

Он опустился на первый этаж, вышел на задний двор и там отлил, пристроившись за углом. Затем возвратился. Сержант на вахте лишь мельком взглянул на его красные корочки. Пенсионное удостоверение внешне ничем не отличалось от служебного.

Степаныча неудержимо тянуло наверх, там у него оставался сын. Вероятно, следователь выглядывал в коридор. Теперь он уверен, что в коридоре, кроме старух, никого нет, – ушел старый козел – можно и делом заняться.

По пути его обогнали двое в штатском лет под тридцать. Степаныч их не интересовал. Они перекидывались малозначительными фразами.

– «Слоника» сделаем – он и подпишет, – гундел один, косясь в сторону Степаныча.

«Оперативники!» – догадался Ефремов, заметив в руках одного сверток серой резины с рубчатым шлангом. Это был противогаз. Выходит, не врали в СМИ журналисты, рассказывая об этих самых «слониках». Не повезло кому-то.

Оперативники прибавили ходу и устремились по коридору направо. Пенсионер Ефремов остался позади. Ему идти, но он застыл у поворота в коридор. Кабинет следователя Бнатова в той же стороне. Оперативники спешили, не обращая ни на кого внимания. Они у себя дома.

Страшное предчувствие охватило Ивана Степановича. Оперативники мялись перед дверью Бнатова. Несколько женщин по-прежнему стояли в коридоре. Кабинет открылся, двое быстро вошли внутрь, и дверь вновь захлопнулась.

Степаныч продолжил путь, приблизился к двери, остановился, напряг слух и – ничего не услышал: ему мешали женские всхлипы. У одной сына ограбили. Другую сноха ножом пырнула.

– Тише вы! – зашипел на них Степаныч и вновь прислонился к двери.

Народ послушно затих. Из-за двери доносились слабые шорохи. Скрипнула в тамбуре внутренняя дверь.

– Не буду я подписывать! – отчетливо произнес Олег.

– Почему ты не будешь?! Почему?! – накаляясь, звенел голос Бнатова.

– Потому! – отбивался сын. – Это бред собачий! Это не сфера моих интересов! Вам известно, я занимаюсь компьютерами!

– Да что ты…

Раздался непонятный шорох – словно внутри шла борьба. Внутренняя дверь вновь закрылась.

Слух у Степаныча напрягся, а воображение нарисовало картину: Олег бьется в конвульсиях, сотрясает головой. Перекрытый рубчатый шланг мотается у него по груди.

Степаныч больше не мог терпеть.

– Вы все будете свидетелями! – крикнул он. – Там пытают человека! – и, развернувшись, с силой ударил ногой в дверь.

Слабый шпингалет вылетел вместе с гвоздями. В МВД никогда не было надежных запоров. Дверь распахнулась.

Еще два удара в другую дверь, и та слетела с петель. Двое оперативников испуганно жались в углу. Бнатов сидел на прежнем месте, оскалив зубы.

Олег – в резиновой маске! – сидел на полу. Степаныч подскочим к нему, сорвал с головы резину и разорвал.

– Суки… – облегченно вздохнул Олег. – Чтоб вы сдохли!