Волчий лог

— Егор говорит, что раньше утра Стас не вернется. Так что, мы идем домой.

Я не собиралась слушать возражений. Инга сейчас не в том состоянии, чтобы думать о своем еще не рожденном малыше, значит, кто-то должен подумать за нее.

— Стас его предупредил? Так и сказал, что до утра не вернется?

Подруга вцепилась мне в руку и заставила остановиться.

— Да. Гор ему помощь предложил, твой муж согласился, но предупредил, что раньше, чем утром, она не понадобится.

Инга сунула руку в карман куртки, словно пытаясь там что-то отыскать, и тут же поморщилась. Я уже заметила, что она всегда так делает, когда волнуется.

— Сигареты ищу, — криво усмехнулась подруга. — Сто лет уже не курю, а когда нервничаю, так и тянет в карман за пачкой. Ладно, пошли, — решительно сказала она. — А то у тебя нос уже покраснел, заболеешь еще.

Отлично! Раз Инга может думать о чем-то, кроме своей беды, значит, вышла из ступора. И это здорово. Не могу видеть ее такой… застывшей.

— Ага. Холодно, — с готовностью закивала в ответ. — Пойдем быстрее.

Мы забрались в машину, я врубила печку на полную и аккуратно выехала со стоянки.

Стас

Полночи прошло в подготовке, а утром он позвонил Строеву. Долго ничего объяснять не пришлось. «Иван Сергеевич будет ждать вас в десять», — после короткого совещания с шефом, проинформировал его секретарь.

В десять… У Стаса была уйма времени, чтобы все обдумать и заручиться нужной поддержкой. Что ж, он успел подготовиться. Пообщался с Сергеевым, договорился с Турком. Пригодились старые связи…

Ровно без двух минут десять он уже входил в кабинет Строева. Правда, перед этим пришлось миновать два кордона охраны, пройти тщательный досмотр и преодолеть немаленькое расстояние от забора до трехэтажного особняка, но это ничего. Лишний раз огляделся. Просчитал варианты. Периметр охраняют волки, на четырех вышках стоят вооруженные бойцы, вокруг особняка — еще один круг охраны. Такое ощущение, что старик к войне готовится.

Стас окинул взглядом желтый фасад и усмехнулся. Чего-то подобного он и ожидал!

Домик московского альфы выглядел в лучших традициях современных нуворишей: большой, аляповатый, с нелепыми балюстрадами и фальшивыми колоннами. Стас невольно вспомнил Брагино. Хорошо, что его предки оставили после себя нормальное жилище, а не такой вот паноптикум.

— Все чисто, — кивнул охране один из его сопровождающих, и Стас вошел в распахнутые неприветливым оборотнем двери.

Внутри дом был таким же уродливым, как и снаружи. Огромный холл, с белым роялем в центре, мраморная лестница, позолоченные люстры, слуги в ливреях. Ни дать, ни взять, поместье аристократа двадцать первого века.

— Сюда, — кивком указал один из его провожатых, сворачивая в боковой коридор.

Здесь все было еще хуже. Яркие абстрактные картины, хрустальные бра, темно-красный мрамор пола, потолки с лепниной. Вся эта кричащая пестрота бросалась в глаза, отвлекая внимание от того, что за ней скрывалось. Стас быстро вычислил и новейшую сигнализацию, и противопожарную и вентиляционную системы высшего уровня, и незаметные камеры под потолком. Сто пудов, стены тоже напичканы электроникой. Что ж, все, как он и думал. С «теремком» Строева поработали профессионалы высокого класса, просто так к нему и на сотню метров не подобраться.

Секьюрити остановились у одной из комнат, рядом с которой застыли четверо охранников.

— Входите, — провожатый открыл перед ним дверь. Бронированную, сделанную на заказ в Лейпциге. Стас сам не раз пользовался услугами узкоизвестной фирмы, поэтому сразу узнал «почерк» Дитриха.

В кабинете было сумрачно. Несмотря на непогоду, высокие окна закрывали наполовину спущенные жалюзи. Толстый ковер на полу гасил звуки шагов. В воздухе отчетливо ощущался запах табака. Ага. А вот и коллекция трубок — дорогих, блестящих, на любой вкус. И подставочка именная, с дарственной надписью. «Дорогому папе в день его семидесятилетия», — прочитал он золотые буквы. От сыночка, значит.

Внутри плеснулась едкая горечь. Словно душу желчь окатило, и снова поднялась ярость — черная, не разбирающая времени и места. Но он сумел отрезать эмоции. Не время. Они пригодятся потом, когда все основные шаги будут сделаны.

— Станислав Андреевич, рад видеть, — из-за стола поднялся высокий седовласый мужик. В возрасте, но еще достаточно крепкий, чтобы держать в руках и клан, и немалые финансовые потоки, и никчемного наследничка. У Строева было добродушное лицо, прячущиеся в складках отечных век серые глаза, коротко стриженные седые волосы. И улыбался он точно так же, как на своих предвыборных плакатах — приветливо и по-отечески. Депутат, млин… Слуга народа…

Физиономия хозяина кабинета была знакома Стасу до мельчайших подробностей. Изучил, пока полночи в досье пялился.

— Иван Сергеевич.

Он заставил себя пожать протянутую руку, хотя больше всего хотелось вмазать ублюдку по его холеной роже, чтобы тот кровью умылся за все свои грехи.

— Вас предупредили, о чем пойдет разговор?