Волчий пасынок: путь к сухому морю

— А как же знаменитые герои из рассказов сказителей, почтеннейший тур-атта Осане? — обижено воскликнула Верима. — Великие воины-паладины, смело выступавшие и против десяти и против двадцати врагов? Неужели это всего-навсего истории?! Я не верю! Разве доблестный Нурин Нурган не бился один против целого племени даффов, этих степных шакалов, похитивших его младшую и любимую жену? Разве он не одолел их всех? Я сама видела, как, вступив через Южные ворота в Ишш, он ехал по городу, гордо уперев в стремя пику с насаженной на нее головой дикарского вождя!

— Ты не успел и рта раскрыть, а моя дочка уже бросилась на твою защиту, Гай Канна. Не странно ли? — добродушно рассмеялся маленький купец, потирая пухлые ладошки. — Я увез ее из Ишша специально подальше от тамошних вздыхателей, кои просто осаждают мой дом! Они только и ждут, чтобы сорвать ценный плод, который я растил и лелеял на протяжении пятнадцати лет. И вот, поди ж ты, в центре пустынь и степей, где кроме разбойников и негодяев можно встретить разве что одиноко парящего ягга, она находит новую мишень для своих женских чар!

Гай невольно смутился.

Фахим бан-Ана вдруг разом посуровел, сдвинул редкие брови и, погрозив толстым пальцем, совершенно серьезно предупредил Волчьего Пасынка:

— Смотри Гай Канна! Не поддайся искушению! Моя Верима очень легкомысленна…

— Папа! — возмущенно пискнула девушка.

— … и впечатлительна. Не вздумай воспользоваться ее слабостью и моим добрым отношением. Я должен сберечь свою дочку для замужества.

— Папа!!!

Подобная речь застала Канну врасплох. Ни о чем подобном он и не подумывал. Девушка, конечно, была очень красива и, несмотря на свою юность уже вполне созрела, как женщина, но Волчий Пасынок в известной степени был иммунирован от женских чар. Во всяком случае, они не заставляли его делать поступков, противных логике. Гай на секунду замешкался, подбирая достойный ответ.

— Я не посмею злоупотребить вашим гостеприимством и доверием, уважаемый. — повторил он слышанные однажды слова.

— Надеюсь, ты человек слова, юноша.

— Я не из тех, кто лжет. — сказал Гай и обернулся в сторону Табиба. — Это может подтвердить Осане-тан.

Купец из Ишша довольно закивал головой.

— Табиб не может выбрать на рынке хороший кусок ткани так, чтобы его при этом не надули на полцены, но в людях он разбирается, как никто другой. Этого у моего друга не отнять. Если почтенный Осане поручается за твое слово, я абсолютно спокоен.

— Я склонен доверять тур-атта Канне, мой господин. — сказал начальник караванной стражи, привычным жестом, характерным для многих южан, оглаживая бороду. — На меня он произвел впечатление человека… не способного лгать.

— Значит он таков и есть. — с легкостью заключил Фахим бан-Ана. — С тех пор как ты работаешь на меня, друг Табиб, я не помню ни одного случая, чтобы ты ошибся, выражая свое мнение о человеке.

— Может быть ты расскажешь о своих приключениях, достойнейший Гай Канна. — глядя на Волчьего Пасынка огромными изумрудными глазами спросила Верима, стремясь сменить неприятную ей тему разговора. Судя по тому, что мы уже услышали, на твою долю их должно было выпасть немало. Иначе откуда тебе знать, что тебя не прельщают ни деньги, ни почет, ни слава, ни даже любовь. Чтобы говорить так, все это нужно было испытать на себе.

— Боюсь, из меня плохой рассказчик… - сделал попытку отнекнуться Гай.

Ему вдруг сделалось неуютно. Конечно, он был очень благодарен этим совершенно незнакомым людям, проявившим к нему такое участие. Он вообще был людям, когда они одаряли его своим вниманием, но чужие попытки сорвать покров с прошлого всегда настораживали и пугали Волчьего Пасынка. Собственные воспоминания Гай считал исключительно своей монополией, и ему не нравилось, когда кто-то пытался вторгнуться в них, пусть даже прежде испрашивая на то разрешения. Еще больше этот страх усилился после приключения в Коричневых Песках, куда ему пришлось вторгнуться, спасаясь от разъяренного Сугана и его брата Обола. Канна понял, очень хорошо понял, насколько пугающей жестокой и опасной может быть собственная память.

— Когда и как ты попал на Юг, или как там вы называете наш край у себя на западе, Стигилион?

— Года два назад.

— Ты пересек Стражи Юга, или приехал на корабле?

— Мне пришлось отказаться от мысли сесть на борт корабля. В портовом городе Эльштапе меня… — он запнулся. — против меня выдвинули несправедливое обвинение. Мне пришлось бежать.

— Должно быть ты присоединился к торговцам, перебирающимся в Добальтар. — предположил Фахим бан-Ана, деликатно избегая вопросов относительно того, каким было обвинение, выдвинутое против молодого уранийца.

Для себя он решил, что парень, скорее всего подрался с кем-то из-за благосклонного женского взгляда, или брошенного в спину оскорбления… Каким бы нелюдимым он не был и что бы там не говорил, молодость есть молодость. Она свое возьмет.