– Стражи объявят вам войну!
– гневно каркнув, волк скалится и обнажает жёлтые клыки. Громкое потрескивание заполняет комнату, столпы антрацитового марева поднимаются от моего тела и захватывают всё свободное пространство. Взгляд ярко-жёлтых глаз подавляет обнаглевшего двуликого.– Вы забываетесь, Драйтен, и злоупотребляете нашим гостеприимством! Я не убил вас на месте лишь из уважения к возрасту! Вы без приглашения пришли в мой дом и выдвигаете абсурдные требования,
– тьма вокруг плавно формирует три огромных силуэта. Пестря грозами и электрическими разрядами, волки угрожающе рычат.– Хотите войны? Всегда, пожалуйста. Сколько боеспособных двуликих осталось в Стражах? Пятьдесят?
– ехидно улыбаюсь. Я прекрасно знаю, что подходящих особей не больше тридцати. Зарвавшийся мужчина мгновенно замолкает. Смертельная бледность растекается по морщинистому лицу.– Не вам попрекать меня волчьими законами, Драйтен. Или стоит напомнить о судьбе Рамары? Кажется, именно ваш отец пренебрёг правилами. Кстати, совершенно бессмысленно. Фурии всё равно напали,
– моя сила продолжает струиться и сковывать собеседника.– Простите, господин,
– скрипнув зубами, старик покоряется, – Но метка…Один из демонов срывается с места и кидается на говорящего. Клацнув клыкастой пастью у шеи Драйта, волк исчезает. Как и остальные.
– Я видел. Но мой зверь молчит и не желает признавать девушку.
– Я не хочу уничтожения вашего племени. Слишком много великих родов уже стёрты с лица земли. Лирана может гостить в нашей деревне сколько хочет. Если девушка истинная, то связь наладится сама собой. А если нет – волчицу жестоко накажут за обман. А теперь, будьте любезны, покиньте мой дом. Мне бы хотелось спокойно принять ванную и переодеться, а вы, к сожалению, не прекрасная дева, чтобы гарцевать перед вами в чём мать родила,
– откидываю голову на каменный бортик и закрываю глаза.– Ты пожалеешь об этом, Фенрир,
– громко хлопнув дверью, Драйтен убирается прочь.Глава 7
Ох, сколько литров волшебного пойла было пропито за душевными разговорами. Навещая старого друга, я всегда беру с собой заветную огненную воду. Ловко запрыгиваю на высокий пригорок и широко улыбаюсь. Седовласый старец, натужно кряхтя, пропалывает заросли кусачей крапивы. Крохотные шипики вредного растения впиваются в смуглую кожу Дориана и оставляют россыпи красных пупырышек. Шрам от давно зажившего ранения красуется на всё ещё широкой груди товарища.
– Для прополки ты неподобающе одет,
– добродушно хмыкаю и окидываю выразительным взглядом полуобнажённую, подтянутую фигуру мудреца.– Много ты понимаешь, Фенек, два в одном: и уборка, и оздоровление,
– презрительно морщусь от звуков детского прозвища.