Волчий Рубин (СИ)

— Ага, вот и понятно стало, зачем вы с таким пылом за мной гонялись! Чтобы некому было этот Рубин волкам принести, — парень закинул ногу на ногу, поудобнее устраиваясь на стуле. Наконец план главного инквизитора начал прорисовываться.

— Как же ты наивен, — кардинал в данный момент всем видом напоминал сытого кота, играющего с беззащитной мышкой. — Думаешь, ты незаменим? Нет, естественно. И если б мне просто нужно было убрать тебя с дороги, то незачем было бы прикладывать столько усилий, пытаясь непременно захватить тебя живым. Одна меткая стрела — и нет проблемы.

Влад в очередной раз понял, что в такие вот перепалки явно не его сильная сторона. А вот монсеньор Гаэтано в них чувствует себя как рыба в воде. В третий раз парень решил не задавать вопрос о том, какие виды у инквизиции на его персону.

— Так вот. Цель у нас с тобой одна — прекратить бессмысленное кровопролитие. Я не идиот и понимаю, что полностью истребить нелюдей не удастся никогда. Церкви нужно, чтобы оборотни сидели в своих лесах и не угрожали мирным жителям окрестных поселений, не нападали и не смущали умы простонародья мифами о свободе и радости, какую якобы даёт обращение в волков. Война, которая идёт сейчас — всего лишь способ приструнить вконец распоясавшуюся стаю. Надо признать, не оптимальный способ. За победу люди платят слишком высокую цену своей кровью.

Лоренцо испытал чувства, схожие с теми, которые возникали, когда он присутствовал на представлениях бродячего театра. Наибольшее веселье в таких случаях вызывает, как правило, абсурдность происходящего на подмостках. Вот и слушая кардинала, санктификатор еле сдерживал смех.

«Слишком высокая цена… Бессмысленное кровопролитие… Когда это вас, монсеньор, волновали чужие жизни, если они приносились в жертву во имя высокой цели? И особенно красиво — про то, что нужно приструнить стаю! Да вы же хотите выжечь их гнездо на корню, чтобы духа звериного не осталось на многие километры от Рима, готовы залить кровью, человеческой и волчьей, всю дубраву. А что? На удобренной трупами земле трава растёт зеленее и сочнее».

Со стороны, наверное, кажется, что глава инквизиции говорит истинную правду. Только слезу осталось пустить для пущего эффекта. Хотя нет, это приём дешёвых комедиантов, он совсем не к лицу высшим иерархам церкви.

«А пленник-то повёлся, — подумал Лоренцо. — Верит кардиналу. Ещё немножко — и сам предложит свою помощь». Санктификатор уже без удивления воспринимал тот факт, что чувствует душевное состояние допрашиваемого через стену. И человек из другого мира действительно пребывал в замешательстве, склоняясь к доверию.

— Есть другой путь. Если Волчий Рубин будет у инквизиции, то маг не приобретёт страшную мощь и не рискнёт идти в наступление. Это раз. А во-вторых, я смогу выставить мирные условия, которые будут выгодны людям. Чтобы крестьяне и торговцы, путешествующие трактом вдоль леса, могли не бояться внезапного нападения. Чтобы дети в ближайших деревнях не страшились ходить по ягоды и по грибы. Чтобы молодые парни и девки не уходили в чащу в поисках звериной романтики. Разве моя цель — не благая? — поднял бровь Гаэтано.

Владу вдруг вспомнилось когда-то где-то (наверное, в прошлой жизни) слышанное правило ведения спора — задавайте такие вопросы, на которые собеседник будет вынужден отвечать «да», и быстрее добьётесь согласия в главном. Эта ассоциация мигом охладила его мозги, уже потихоньку закипавшие от усиленного желания найти дырки в логике инквизитора.

— Цель превосходная. И она, естественно, оправдывает любые средства. Я правильно цитирую девиз вашей организации? — ехидно поинтересовался парень.

Гаэтано недовольно сдвинул брови. А Влад продолжал:

— Не верится, что инквизиция оставит в покое магов и волков. Не сомневаюсь, что все, кто попадёт под вашу власть, будут казнены, А обсуждение условий мирного договора — вполне удобный предлог для того, чтоб выманить врагов на переговоры и перебить. Я понимаю, что вы клоните к тому, чтобы я помог вам добыть артефакт. Не выйдет, святой отец. Я свою сторону в этой войне выбрал!

Лоренцо тихо зааплодировал. «Браво, безбожник! Будь я на твоём месте, то наверное поверил в доброту и благонамеренность кардинала. А ты справился, уважаю». Внутри санктификатора боролись два взаимоисключающих желания: первое, чтобы задумка Гаэтано удалась и пленник согласился отправиться в нелёгкое путешествие за Волчьим Рубином, а второе, рождённое непонятной симпатией к человеку из другого мира, чтобы он отстоял свои убеждения. Возможно, Лоренцо просто до такой степени не любил ренегатов, легко меняющих свои симпатии, антипатии и воюющие стороны, что всегда внутренне восхищался людьми, идущими до конца в своей вере, преданности, любви… да в любых искренних чувствах.

«Хотя… еретик мог бы быть и похитрее. Согласиться для виду, а потом, освободившись, вести свою политику. Но для этого он слишком честен и прямолинеен, я полагаю… Ну что ж, ему же хуже будет».