— Он — инквизитор, а ты — ведьма. Вот что действительно имеет значение, — назидательно подняла вверх палец старуха.
Молодая колдунья горделиво вздёрнула подбородок и фыркнула. Хильда отложила половник, подошла и присела рядом с Бьянкой.
— Девочка моя, когда-нибудь он прознает, что ты продолжаешь вести прежнюю жизнь, и тогда…
— Но я же крестилась! Я живу в мире с его Богом!
Старая ведьма устало вздохнула:
— Для тебя, Бьянка, это всего лишь ещё один из огромного пантеона. Ты признала его силу и главенство, но не отреклась от древних божеств и от своего дара.
Бьянка задумчиво накручивала на палец прядь волос.
— Это правда, тётушка Хильда. Но для Гаэтано главное, чтобы я не шла против воли Церкви.
Хильда ласково погладила девушку по плечу:
— Беги от него, пока не поздно.
— Нет!
Старуха возмущенно вскочила и воскликнула, обращаясь к небесам:
— Вся в мать пошла! Но ту хоть к нелюдям тянуло, это ещё туда-сюда! А ты, девка, совсем ум потеряла! С собственным палачом спишь!
— Он любит меня и не причинит мне зла никогда, — уверенность, звучащая в голосе Бьянки, заставила Хильду замолчать и сесть обратно. Она печально посмотрела на годящуюся ей во внучки ведьму и заговорила медленно, словно рассказывая забытую легенду:
— Боги из своих чертогов наблюдают за жизнью людей, иногда им становится скучно и они придумывают какую-нибудь шутку… Чаще всего фигурки на их игральной доске — люди, которые, не видя дальше своего носа, идут к краю пропасти, стремятся к гибели. Говорят, что если человек стал фишкой в этой игре, то у него на лице появляется отсвет небесного огня. Никто из ныне живущих, правда, не может объяснить, как выглядит этот самый отсвет, но сейчас мне кажется, что я его вижу.
Бьянка смеялась. Красиво запрокидывая голову на точёной шее, кружась по свежей траве лесной поляны, приминая неяркие цветочки босыми пятками. Длинное зелёное платье, подхваченное ветерком, бесстыдно приоткрывало стройные ноги. Наконец она устало опустилась на землю, протянула руку и погладила мужчину по щеке. Он легонько поймал её за кисть и поцеловал в ладонь. Ведьма снова рассмеялась, глаза искрились счастьем. Она податливо склонилась в объятия любовника, венок упал с головы, как будто цветы стремились вернуться к своим собратьям, которым не грозит смерть от увядания.
Бьянка шептала в промежутках между поцелуями:
— А потом мне опять тебе на исповеди про это рассказывать, святой отец? — насмешливое хихиканье.
— Молчи, ведьма! — шутливо оборвал её Гаэтано.
Девушка упёрлась ему в грудь рукой.