Волчий уголок

– Я бы и шагами померил, да вы усомнитесь.

Славик помог ему замерить оставшуюся треть. Он давно понял, что результат они удвоят и получат ширину озера.

Намерили сто восемьдесят метров.

– Получается, что береза около шести метров, если ширина триста шестьдесят, – на этот раз медленно пересчитал отец. – Учитывая неизбежные погрешности, можно принять ширину озера ориентировочно около трехсот метров. – Он весело подмигнул Славику. – Останемся до зимы и по первому льду промерим нашей палочкой. Получим точную цифру. Для этого стоит остаться до зимы… А?

– Для этого – нет, – ответил недовольно Славик. Ему уже надоели измерения и расчеты. – Зачем вообще знать его ширину?

– Ну вот, то было интересно, то незачем, – отец развел руками. – Тебе не угодишь.

– Все-таки, для чего? – Славик хотел услышать ответ.

– Чтобы правильно выбрать угол наклона мортиры и с первого выстрела сшибить с березы вражеского наблюдателя.

– Разве что, – равнодушно согласился Славик.

– В век всеобщего разоружения это не актуально, – заметил дядя Петя.

– Пойдем попьем чайку по такому поводу, – предложил отец. Взрослые так и не придумали зачем еще нужно знать ширину озера.

Они уселись возле костра и все втроем начали подбрасывать в огонь мелкие дрова.

– Зачем только мерили… – опять начал Славик.

– Может быть, когда-нибудь пригодится, – неохотно отозвался отец.

– Я давно прикидывал, какого размера озеро, – заговорил дядя Петя. – Буду знакомым рыбакам рассказывать про озеро, как не сказать о его величине.

Отец оживился.

– А ты показал бы, – он широко развел руки. – Вы же, рыболовы, любите так показывать размер добычи. – Он весело подмигнул Славику. – Однажды друзья связали руки рыболову и говорят, вот теперь рассказывай. Так он сложил вместе два кулака и говорит, поймал щуку вот с таким глазом!..

Славик смеялся беззвучно. Из уважения к рыбаку дяде Пете не хотел смеяться громко. А когда успокоился, увидел, что и рыбак все еще вздрагивает от смеха.

Славик вспомнил, что давно хотел спросить его.

– Дядя Петя, а как вы сочиняете свои рассказики… лесные?

Дядя Петя продолжал улыбаться.

– Рыбаки все любят насочинять, – он посерьезнел. – Вечером я расскажу про ежика, которого ты недавно видел, и поймешь, что здесь нет ничего сложного. Нужно что-нибудь заметить интересное, а дальше просто. – Он помолчал. – Однажды я в июне в перелеске дрова рубил, устал, вышел на опушку отдохнуть. Сел на камень… Хорошо, птицы поют, мушки, бабочки летают. Слышу, какое-то знакомое непонятное верещание. Гляжу. Скворец влетает в островок кустов посреди лужка, крыльями замахал, рядом с ним другой машет. Объяснилось все просто. В кустах сидели почти взрослые птенцы, которых родители кормили. Но вывелись-то они в деревне в скворечнике, не ближе чем в полкилометре. Больше нигде там не было ни скворечен, ни дуплистых деревьев. Значит, перебазировались в поля, чтобы далеко за кормом не летать… И ворону видел, которая такой же по росту птице положила в клюв червяка – великовозрастного птенца подкармливала. Вот так и получился рассказик.

– А я никогда не видел. Только, как в скворечню летают, видел…

– Конечно, Слава, увидеть что-нибудь особенное в жизни животных трудно. Здесь есть только один закон: чем больше бродишь по полям, лесам, возле рек, озер, тем больше видишь интересного. Да и вообще отдыхаешь душой… Покой, естественное течение жизни…

– Как в старинном анекдоте, – усмехнулся отец. – Столетний горец отвечает корреспонденту, как удалось дожить до столь преклонного возраста. Я, говорит, сто лет пасу баранов, и еще ни один из них не накричал на меня. Так и здесь. Ходи хоть сто лет, ни скворец, ни щука тебя не облают.

– Зато щука может с плота стащить, – чуть не прокричал Славик.

– Ничего не надо идеализировать, – заговорил дядя Петя. – Человек может получать стрессы живя и среди людей, и среди природы. Нельзя жизнь среди природы идеализировать в ущерб жизни среди людей. Все хорошо в меру. Да, баран не накричит на тебя, но дать под зад рогами вполне способен… Когда-то в детстве пас я коров и овец. Один баран в стаде отличался бойцовскими качествами. Деревенские ребята смолоду научили его драться, и он любил рога почесать. В тот раз я засиделся под стогом. Коровы отошли – пора было подниматься. Гляжу, напротив стога стоит баран-боец и недобрым глазом меня рассматривает. Возле стога стояли большие козлы. Тогда стога складывали вручную – козлы были нужны, чтобы сено наверх вилами подавать, – пояснил он Славику. – Я на всякий случай под козлами стал и машу жиденькой лозинкой на барана, чтобы уходил. Он и не думает. Тогда я бочком, бочком к углу стога, за него и вкруговую к стаду – там на вольном месте почувствовал себя в безопасности. Поглядел назад… А баран разгоняется да лбом в ногу козел трах!.. Разгоняется и опять, и опять… Сооружение большое, из порядочных бревнышек, тяжелое, но шаткое… того и гляди рухнет и барана задавит. Тогда, разумеется, я подумал, что он зло сгоняет. Меня-то не достал. Накричать он не накричал, но напугал здорово. Хорошо коров и овец пас, а не быков с кольцом в ноздре.