Волчий замок

В строение вошли крадучись, чутко вслушиваясь, но ничего, кроме ветра, не слышали. Снега на полу почти не было, и похоже было, что нашли мы кухню монастырскую, но опустошенную и заброшенную задолго до нашего времени.

— Никого, Вигхард, — проговорил я, осматриваясь. — Прав ты был, надо было с мальчишки строже спрашивать.

Но тот лишь качнул головой и двинулся вглубь строения. Я шел следом, и чем дальше мы шли, тем явственней чувствовал я то, что друг мой, верно, заметил первым — запах дыма. Не застарелой гари, въевшейся в камни, а живого свежего дыма. Признаться, мороз пробрал меня до костей при мысли о том, что сейчас найдем мы врата в глубины пекельные, откуда и приходят к нам порождения ада. О подобном же, видно, думал и Вигхард, ибо вдруг остановился он и обернулся ко мне с ледяной ухмылкой на лице.

— А что, Готлиб? — негромко сказал он. — Хоть согреемся напоследок, а?

Он скинул меч с плеча и, перехватив поудобнее, двинулся далее, и я обнажил клинок, догоняя его. В конце, возле самой стены под провалившимся потолком, в коем видно было белесое затянутое облаками небо, чернел спуск в подвал. Не сговариваясь, плечо к плечу спустились мы по лестнице и вошли под низкую арку.

Свет тут был скуден, и видны были лишь уходящие во тьму стены, но дымом тянуло явственно. Дымом и запахом шерсти. Вигхард стукнул клинком о камень, и звон отдался под сводами подвала эхом, по которому ясно было, что подземелья простираются далее во тьму.

— Огонь нужен, — вздохнул я, — Жаль факелов не захватили.

— Не нужен, — отозвался Вигхард. — Тут их логово, чуешь, как зверем пахнет? Отсюда приходят и сюда вернутся. Тут и ждать надо.

Я обдумал его слова. Верно, запах сомнений не оставлял, пахло мокрой шерстью, зверем. Верно и то, что нет здесь сейчас никого, но надолго ли? Вернутся твари сюда, в логовище свое, и засаду едва ли ожидать будут. Я силился вспомнить, много ли видел теней во тьме лесной этой ночью, но не мог. Однако же, сколько бы ни было, но двух, а то и трех тварей мы с собой заберем, напав неожиданно, а дальше как Господь позволит. Никогда уже не почувствуют они себя в безопасности и не станут безнаказанно зло творить, по нашим же следам придут новые воины и отмстят за нас, буде не одолеем мы стаю.

— Ждем тут, у входа, — кивнул я Вигхарду. — Как придут, впустим пару, а потом ударим, нельзя больше впускать. Вдруг даровал им нечистый способность в темноте видеть? Тогда как двое слепых мы будем против стаи зрячей.

Встали по обе стороны входа, уговорившись, что я ударю первого, кто войдет, Вигхард же второго, а дале наверх путь прорубим, и в зале будем рубиться спина к спине, как на лесной поляне намеревались.

Пепельный свет в дверном проеме тускнел, навалилась усталость от бессонной ночи, но плох тот воин, что слабости поддается. Так стояли мы с Вигхардом, словно двое стражей, по сторонам двери, и я молился истово, хоть и не знал, услышит ли молитвы мои Господь, ведь осквернил я себя убийством крестьянина. Не безгрешен оказался он, а все же рубил я его не за ту вину, коя лежала на нем, а значит, против чести и совести убивал.

К тому же винил я себя за поспешный суд над Гельтвигом, ибо не мое ли поспешное решение лишило его последней защиты от слуг сатаны? Сам я приказал ему снять сюрко со Святым Крестом и тем, возможно, надломил душу его и обрек на смерть во тьме ночного леса.

Кроме того, вдруг вспомнилось мне, не я ли замарал себя участием в кощунственном еретическом гадании? «И Бога своего предашь, и господина, и себя самого, и станешь себе ненавистен», — зашептала мне в уши старуха Рунвальда, словно в темном подвале неподалеку стояла. И клятвы трижды нарушу, говорила она. Что ж, клятву защищать подданных Империи и вершить справедливость я уже нарушил, ибо убийство старосты справедливым едва ли можно назвать. Долго ли ждать остального? Уже сейчас, отыскивая истину в словах мерзкой ворожеи — не оскорбляю ли я Господа?

За такими размышлениями прошло немало времени и, наконец, услышали мы новые звуки кроме завывания ветра и шелеста снега. Звуки шагов. Я вздрогнул, осознавая, что едва не задремал стоя, и подобрался. Предчувствие схватки прогнало онемение из членов моих, и сонная одурь бежала от меня. Скорее почувствовал, чем услышал я, как с другой стороны двери изготовился к удару Вигхард.

Шаги близились и уже слышали мы глухие голоса, отрывисто лающие что-то друг другу. Вот зазвучали шаги и на лестнице, и пропал свет в дверном проеме, и скользнула во тьму первая тень, а за ней вторая.

И тогда мы начали.

Много сказок ходит про дамасские клинки, слышал я и разговоры о том, что кольчуги и латы они рубят словно пергамент, но только усмехался. Однако же, сталь дамасская и в самом деле отменного качества и рубит славно, что и сейчас доказала в который раз — одним взмахом срубил я голову первому. Вигхард же бил наискось, снизу вверх, как позволял ему длинный меч его, но удар его был страшен и смертоносен, как и всегда, и умер его противник ненамного позже, чем мой. Эхом разнеслись по подвалу всплески, с которыми кровь била в стены и пол.