Волчина позорный

— Надо пойти к знакомым блатным. Которым мы добились скостить сроки, — поднял вверх палец Вова. — Пусть они Спицына уговорят, Шура, тебя лично застрелить. Ты ведь его оскорбил, унизил и обидел. Тебе он обязан отомстить. И пусть они воткнут в стволы холостые патроны да пойдут убивать вместе с ним. Стрелять не через дверь, а на выезде со двора МВД. Ты с мотоцикла упадешь, а у них машина будет. Стрелять из машины попросим блатных. Но уехать они не успеют. Наши автоматчики их повяжут. Блатных потом отпустим. А ему, гаду, покушение на милиционера дорого вывернется.

— Устроим! — воскликнул командир. — Он ведь уже здоровым будет. Его же вылечат. А мы его, здорового, посадим и за прошлые грехи и за покушение на Маловича. По вновь открывшимся обстоятельствам. Его, конечно, опять повезут на экспертизу. Но там будет написано, что его вылечили недавно совсем. Значит он здоров. А здоровых можно сажать на кичу или на зону. Во, как будет!

Домой они не поехали. Не допили всего шестнадцать бутылок из полного ящика. И хорошо посидели. Расслабили нервы и даже песни к полуночи пели. То ли от радости, что прервали серию диких убийств. То ли от тоски, которая всегда наваливается, если на самом деле ты поработал хорошо, а результат труда скомкали и сбросили в ту же корзину с ненужными бумажками, куда Малович плюнул не со зла, а от досады.

— Ладно, — сказал Александр Павлович, пытаясь уснуть, уронив на стол руки, а на них голову. — У Спицына расстрельная статья. Вот я перелезу через забор дурдомовский, дождусь когда параноиков на прогулку выведут и порешу его из пистолета. Куплю себе «чистый» у блатных. Порешу, а вы неизвестного убийцу будете искать, но не найдёте. В глухари спишете. Приговор мой такой. Правильный.

— И я его пристрелю. Вместе через забор полезем. — Сказал Тихонов и упал в кресло, до которого как-то смог доползти.

Командир ничего не сказал. Он раньше уснул. Не допев до конца никому не знакомую песню.

29. Глава двадцать девятая

После отлова маньяка Спицына Шура Малович изменился почти до неузнаваемости. То есть видят его на работе и не сомневаются, что это Шура. Дома жена Зина и сын Виталик ни с кем его не путают. Потому, что и нет больше никого. Но вот юморить он перестал совсем, бросил на соревнованиях по бегу выступать, мрачным и насупленным больше месяца ходил и очень мало разговаривал.

— Шура, ничего не болит у тебя? — задавала пару раз в неделю глупый вопрос жена. Как очень опытный врач она видела, что муж здоровее многих других здоровых. Но спрашивать всё равно надо было. Про здоровье, про работу. Не случилось ли там чего? Не собирается, допустим, генерал, перевести его начальником всей милиции далёкого Наурзумского района? Там почти нет советской власти, но и преступность почему-то не развита. И вообще, по слухам, никто ничем в той степи не болеет. Зине некого будет оперировать и спасать от всё равно неизбежной смерти. Со скуки можно помереть на работе в Наурзуме. А Маловичу нужно движение, опасности нужны, риск и красивые задержания нарушителей закона.

Один Володя Тихонов знал правду о том, отчего поник его друг духом и в себя ушел. Его самого взбесила история с маньяком, которого вместо того, чтобы расстрелять как сволочь последнюю, отправили на мягкую кровать диспансера, хорошую еду дали и позволили каждый вечер телевизор смотреть совместно со всей ненормальной гоп- компанией в специальной комнате отдыха, где росли фиалки в горшочках и финики в кадках.

Но у Вовы имелись две отдушины, гасившие гнев праведный внутри. Танька Романова, которая отвлекала от раздумий так, что Тихонов иногда забывал даже своё офицерское звание. Второе, отвлекающее от мрачных дум — искусство. Послушает Володя с утра прелюдию и фугу ми бемоль минор Баха и целый день — в восторге. Все гадкие мысли перешибают волшебные звуки органа с пластинки Ташкентской студии звукозаписи.

Но Малович не был столь утончён. После работы и домашних дел он читал серьёзные книги по электротехнике. До милиции работал электриком и на пенсии собирался на свои средства построить возле Тобола городок электрочудес. Думал продать всё лишнее, что пенсионеру уже не надо, накопить денег и сделать так, чтобы в электрогородке свет шел отовсюду, даже из-под земли, и всё бы там электричеством автоматически открывалось, закрывалось, птички электрические чтобы летали с песнями да роботы-электропродавцы бесплатно кормили бы народ мороженым с пирожными, поили всех виноградным соком и лимонадом «крем-сода». Но эту мечту он видел удалённой. А Тихонов мог укрепляющую нервы музыку слушать хоть пять раз в день.

Шура, в связи со смешным и неправильным приговором маньяку Спицыну,