Волчина позорный

— Из десяти три уцелели, — Истомин так переживал, что и руки у него тряслись и губы дрожали. — Кому надо? Ну, хрен его знает. Теряюсь я. Такие комбинаты есть в Иваново. Но они покрепче нас. Потому зла держать не могут. Смысла нет. Они далеко впереди по всем параметрам. А есть ещё

Монинский камвольный комбинат, фабрика Калинина в Москве, фабрика имени Тельмана в Ленинграде и фабрика в Тбилиси. Вот они — старые и сейчас нашу продукцию заказчики берут охотнее. Наш комбинат напичкан машинами последнего слова техники, шикарных разработок советских и болгарских инженеров. И сделана техника в ГДР. Немецкое качество. Так у нас и ткани — я те дам!!!

— Начинаю догадываться, — Шура по привычке почесал под шапкой затылок. — А куда побежал этот хромой-горбоносый?

— Вот так, — охранник протянул руку вперёд. — А там как раз кладбище. Два метра забор в высоту. Вход в него с другой стороны. А за кладбищем у нас что? Мастерская по ремонту радиоприёмников, здания управления телевизионной вышкой…

— Потом детский сад номер восемь, столовая «Орион», — вспоминал Шура вслух, — автодром при школе водителей. Большую площадь занимает. А за ним три общежития. Два от вашего комбината, а третье — для условно-досрочно освобождённых на вольное поселение.

— Ну, вроде так и есть, да, — согласились охранник, управляющий складами и начальник управления ВОХР.

— Думаете, что кто-то из бывших зеков? — спросил Истомин. — А оно им надо? Подломить втихаря склад и унести с десяток рулонов шерстяной костюмной ткани — это бы они с радостью. Продали бы скупщикам. Но жечь склады… Смысл в чём?

— Ну, им просто для развлекухи красного петуха пускать на комбинате, любимом всеми в городе — глупо, — согласился Малович. — А вот если кто-то шустрый прилетел из Монино Московской области? С камвольной их старинной фабрики. У которой из- за вас потребителей уменьшилось вдвое, допустим. Фабрика, если я правильно помню, открылась до революции ещё?

Или с фабрики Калинина, которая тоже сто лет стоит в Москве. Представляете, вашу ткань берут лучше, чем Московскую. Позор ведь им?

Ну, так сами они приехать, перестрелять вас всех, взорвать или сжечь комбинат, склады не смогут. Но в Кустанае им не трудно хорошо заплатить бывшим зекам, которым один пёс — кого завалить, что украсть, где что сжечь или разнести в клочья.

— Но ведь у них «понятия», — вспомнил Самойленко. — Не гадить дома. Живут ведь в Кустанае. Наши люди. А наш город — их дом. Не по «понятиям» выходит гадить комбинату нашему, гордости республики.

Малович засмеялся.

— Их дом- тюрьма и зона. На воле они временно. Ладно, спасибо. Я всё примерно понял. Найду поджигателей.

— Вы так уверены, будто это ваши знакомые и они вам доложили, что нас сожгут, — съехидничал управляющий складами.

Шура не ответил, сел в машину и поехал в аэропорт. Начальник Гаранин его хорошо знал. Малович в аэропорту много разных людей поймал. Убийц, сбегающих преступников, разбойников, бандитов.

— За три дня, Николай Григорьевич, дай мне список прибывших из Москвы, — попросил Александр, обнимая старого знакомого.

— Принесите мне списки пассажиров из Москвы за трое последних суток, — сказал начальник командиру отдела перевозок.

Шура долго листал списки, хотя из Москвы за это время было только сорок три пассажира. Выписал в блокнот семерых. Ни одного мужчины. Все семеро — дамы от тридцати до сорока лет. Паспортные данные в билеты кассы писали полностью.

— Проституток ловишь, Саша? — расхохотался Гаранин. — Надоели убийцы? Понимаю.

— С убийцы толк какой? — тоже развеселился Малович. — Скрутил, статью подобрал, посадил. Скучно. А с проституткой можно по ходу допросов… Хотя нет. Я жене не изменяю. По любви, а также из принципа. Ну, спасибо тебе, Григорьевич. Поеду дальше ниточку тянуть. Конец у меня на палец уже намотан. По ниточке достану кого мне надо. Пока.

Было только одиннадцать утра. Время в СССР до восемьдесят первого года везде текло одинаково и зимой и летом. Стрелки часов не крутили в полночь назад или вперёд на час. Шура дозвонился по милицейскому каналу до ткацкой фабрики имени Калинина в отдел кадров и перечислил начальнице все семь фамилий.

— Кто у вас из этих женщин работает и где они сейчас?

— Нет у нас таких, — ответила начальница. — Я на фабрике тридцать лет сижу в отделе кадров. Всех знаю. А вот список новеньких, которые от года до пяти лет трудятся здесь. Нет таких фамилий.

Малович извинился и положил трубку.

— Может не в ту степь побежал-разогнался? — спросил он себя.

— В ту самую. Ковыряй дальше, — обиделся внутренний голос. — Звони в Монино.

— Да, Людмила Михайловна Бережная, заместитель директора и она же — зав. цехом камволя с вискозой и эластиком, в командировке сейчас у вас в Кустанае. На вашем комбинате камвольно-суконных тканей. На неделю улетела опытом делиться. Нашей фабрике больше ста лет. Опыт посолиднее, чем у ваших ткачих, — сказала начальница отдела кадров. — Вы её не встретили, что ли?

— Да она позавчера должна была прилететь. Ждём. Я начальник цеха, где она опыт передавать будет.