Волчина позорный

— Ну, отдохнёт с дороги да и появится. Не переживайте. Она исполнительная у нас. Сам директор ей поручения даёт очень важные. Ждите. Придет скоро.

Александр Павлович её очень вежливо поблагодарил. Набрал номер директора Кустанайского комбината — погорельца Ладынина.

— У вас Андрей Исаевич, была зам директора и зав цехом из Монинской камвольной фабрики? Бережная Людмила?

— Нет, — ответил директор уверенно. — Нам сейчас не до гостей. Мимо меня она не прошла бы. Нет. Не было такой. Да и чего ей у нас делать? Москвичи, они же спесивые. Учиться у провинциалов побрезгуют.

— А сколько монинских потребителей их бросило и перешло на вашу продукцию?

— Точно не считали, — вспомнил Ладынин. — Ну, треть от общего числа точно будет. И этот процесс продолжается. Многие их клиенты уходят на наше поле. Извините. У меня после пожара дел невпроворот. До свиданья.

И Шура пошел к Лысенко. Показал ему список и доложил, что Людмила Бережная из Монино вполне могла прилететь только для организации поджога. Заело их там, на старой фабрике, что наш комбинат у них треть клиентуры на себя перевел. Точнее — потребители сами перешли.

— Два вопроса к тебе, — сказал командир. — Почему ты выбрал только женщин? Второй вопрос: откуда у неё связь с урками кустанайскими?

— А на ткацкой фабрике в Монино всего три мужика. Директор, главный инженер и мастер-наладчик. На любой ткацкой фабрике так. Мужиков мало. Я звонил в приёмную, прикинулся чиновником статистического управления области. У них наш милицейский канал не определяется как междугородний. Они мне справку дали такую. Устно. Я бумагу не запрашивал.

Шура помолчал, разглядывая интересный ледяной рисунок — узор на окне командирского кабинета.

— Ну, а потом женщине в сто раз легче найти исполнителя из бывших сидельцев. Женский шарм сильнее действует на пацанов, чем мужские уговоры за рюмахой в кафушке. Решение подпалить наш комбинат явно идёт от директора ихнего. Но послал он женщину именно потому, что я уже сказал. Она потрётся денёк на базаре и кого надо найдёт, и охмурит ласково, как умеют только женщины. Подпишет за хорошее лаве стоящего урку на отчаянное дело. А то и двух для верности. У нас их тут, уркаганов отсидевших — как грязи весной.

Лысенко позвонил в гостиницу «Турист», где двадцать шесть номеров «люкс». И узнал, что Бережная Людмила Михайловна заселилась позавчера в седьмой апартамент.

— Ну, так я тогда двинул на свиданку с дамой. Куй железо пока чё? Пока горячо, — улыбнулся Шура и поехал в гостиницу.

Людмила Михайловна сидела в номере. Никуда сегодня не выходила. Так вспомнила дежурная по этажу. Она заказала в номер обед и в момент появления Маловича с удовольствием употребляла казахское блюдо беспармак, запивая его кумысом и закусывая толсто нарезанными кусочками «карта» и «казы». Ещё на столе стоял бокал рядом с бутылкой «Гурджаани», ополовиненной, похоже, до беспармака.

— Вам привет из Монино от Василия Игнатьевича, директора вашего. Передал, что соскучился и ждёт вас обратно с хорошими новостями. Вы набрали хороших новостей, Людмила Михайловна? — Шура вошел и с порога сделал лёгкий поклон. Подошел ближе и сел на обитый бархатом диван. Номер-то «люксовый».

— Я с камвольно-суконного комбината. Ждут вас там все. Вы же приехали опыт передавать? Отдел кадров путёвку вам выписал, командировочные вы позавчера получили. Будете делиться опытом своим или обойдётесь кумысом с беспармаком да и домой на «ТУ-134» в одиннадцать вечера?

— Вы странный авантюрист. Издалека заходите. Но точно — подготовили мне пакость, — вытерла Людмила Михайловна руки о большую как полотенце салфетку и впилась глазами в Шуру. — Что, мало денег достанется вам как пахану бандитской кодлы? Так нет же. Я много дам. Дело только вчера сделали. Платить буду завтра. Таких денег, какие Москва может дать, вы тут и не нюхали.

— Слова культурные знаете: «пахан», «кодла», — Малович развеселился и без спроса съел колясочку «казы». — Мы тут в захолустье говорим по-простому: «главарь», «компания» …

— А милицию не вызвать? — хихикнула как-то почти угрожающе Людмила Михайловна. — Скажу, что вымогаете деньги. За это светит вам лет пять. Хоть вы и пахан. Я рассчитаюсь щедро, запомните накрепко. Но завтра. Как договорились. Я должна с утра съездить к комбинату, глянуть на результат работы и оценить.

— Не, не надо милицию. Я её с детства ненавижу и боюсь, — Александр Павлович отшатнулся на спинку дивана и отгородился от дамы ладонями. — Мы и без вызова сейчас вопрос закроем.

Он достал удостоверение, раскрыл и поднёс близко к глазам Людмилы Михайловны. Она изучила всё написанное, напечатанное, и минут пять сравнивала фотографию с оригиналом.

— Вот же, сука! — громко сказала она непонятно в чей адрес.

— Чувствую московскую культуру, — похлопал Шура в ладоши. — Наши тётки пока не дозрели до вашего уровня. И никогда в этой области жизни не опередят столичных дам. Так кто сука? Не я, надеюсь? Я просто на работе.

— Вы всё знаете? — вяло пробормотала женщина.