Волчица

— Да волки твои совсем взбесились. По ночам воют, ладно, но не днем же… Итак паршиво на душе, так еще и от их воя бежать отсюда охота, — сурово отчитывала она меня, как нерадивую ученицу старших классов. Конечно же, я понимала, что происходит, но уж точно не считала себя в этом виноватой. А уж тетя Таня и вовсе ни о чем даже догадываться не могла. И уж точно, обвиняла она меня незаслуженно. — И самая злая белая. Вот же зверюга! Стоит кому посмотреть на нее, на сетку кидается. Помяни мое слово, пристрелят ее, как бешеную собаку.

Развивать эту тему и дальше с билетершей не стала. Купила три билета, и все мы углубились в зоопарк. И все же неприятный осадок после короткой беседы с тетей Таней остался. Не замечала за ней раньше такой несправедливости. Видно, волчица тут всех порядком достала. А слова билетерши, что ее могут пристрелить, напугали меня так, что к вольеру я уже буквально бежала.

— Инга, будь осторожна! — схватил меня за руку Дима, не давая приблизиться к решетке. — Она очень зла… на тебя, — добавил после паузы.

Это я и сама видела. Волчицы рычала, глаза ее сверкали. Она стояла возле самой решетки и смотрела на меня. Даже не моргала, когда метущий сбоку снег попадал ей в глаза.

— Нужно оборачиваться, — предложила Ксюша, глядя по сторонам. — Так нам легче будет понять ее и договориться.

— Опасно! — безапелляционно остановил ее Дима, и в голосе его послышалась сталь.

— Согласна, — тут же вклинилась я, не прекращая поединка взглядов с волчицей. — Хоть посетителей сегодня и нет, но тебя могут увидеть служащие зоопарка…

Продолжать не стала. Все мы хорошо знали, что может случиться, заметь кто-то из служащих волчицу за пределами клетки. О таком даже думать не хотелось.

— Кроме того, вряд ли ты сможешь договориться с диким зверем даже в образе волка, — спокойно изрек Дима.

К слову, среди нас он был самым невозмутимым. Ксюша заметно волновалась и куталась в куртку. Я лихорадочно пыталась нащупать хоть какую-то нить связи с волчицей. Пока чувствовала только ее злость.

Слишком далеко! Я нахожусь от нее на таком расстоянии, с какого трудно установить прочную мысленную связь. Даже не знаю, откуда взялись эти знания. Я просто поняла, что должна оказаться по ту сторону решетки. Толком и не поняла, что произошло дальше. Услышала только приглушенный вскрик Ксюши и обнаружила себя в непосредственной близости от волчицы.

Оглядываться и пугаться было некогда. Сама себя не узнавала, когда мозг заработал на пределе возможностей, посылая такой мощный импульс волчице, что, казалось, его можно увидеть. Ее это не столько удивило, сколько возмутило. Волчица попыталась броситься на меня, зарычав еще более грозно, но моя воля оказалась сильнее. Точно знала, что это она пригвоздила ее к месту, не давая пошевелиться. А разум, тем временем, уже вовсю плел паутину от меня к ней, соединяя нас тонкими, но прочными нитями. Когда паутина стала настолько густой (а я ее отчетливо видела в своей голове), что не осталось даже малейшего просвета и ни единой точки на наших телах, откуда бы она не тянулась, нити начали сжиматься к центру, притягивая нас друг к другу. Все это уже происходило независимо от меня, ну так мне, по крайней мере, казалось.

Расстояние между нами сокращалось стремительно. Как в тумане я видела, что не перебираю ногами, но от них остаются глубокие борозды на снегу. То же происходило и с волчицей, с той лишь разницей, что я притягивалась молча, а она беспомощно повизгивала и дергалась всем телом. Когда она приблизилась почти вплотную, раздался хлопок и на мгновение нас заволокло плотным снежным облаком, которое моментально рассеялось. Волчица пропала, а я мгновенно оглохла, такое разнообразие звуков ворвалось в мои уши. Не в силах терпеть, я опустилась на корточки и прижала к ушам руки. Но даже через них меня оглушало, сводило с ума. В тот момент я поняла, что будучи абсолютно глухой, внезапно обрела суперслух, к которому еще долго буду привыкать.

— Инга, Инга…

Сквозь миллион разнообразных звуков донесся до меня голос Ксюши. С трудом поднялась на ноги. Мне казалось, что голова весит тонну.

— У тебя получилось! — она широко улыбалась и во все глаза смотрела на меня. Примерно так же выглядел и Дима, разве что не улыбался, а старательно щурился. Но каким-то шестым чувством я поняла, что хмурый вид вызван беспокойством за меня.

— Ее больше нет? — спросила я и на этот раз чуть не оглохла от собственного голоса, до такой степени он показался мне громким. Да раньше, даже со слуховым аппаратом, который валялся сейчас где-то в снегу, я слышала писк раненного мышонка вместо голоса.

— Она в тебе. Чувствуешь это?

Я прислушалась к себе и поняла, что да, чувствую. Как и она это чувствовала. Теперь я не сомневалась, что какое-то время мы будем притираться друг к другу, но потом привыкнем и полюбим. А еще я точно знала, что гораздо сильнее ее, но всегда буду уважать ее волю и любовь к свободе. В этот момент меня захлестнула такая эйфория, что даже дыхание перехватило. Но уже в следующий минуту я вспомнила, зачем мы сюда пришли.