Волчица и пряности. Том 10

Дух барана, который притворялся человеком (даже питался бараниной) и отчаянно трудился, как скрытно, так и явно, чтобы создать здесь новую родину, конечно же, должен был обладать немалой проницательностью. Ничего удивительного, что он дал такое обещание.

Получив столь умное и практичное предложение, Хоро, должно быть, просто не могла ответить иначе как улыбкой. Она, скорее всего, подумала что-то вроде «мы непременно должны найти, как ему помочь».

– Он много рассказывал о том, как создавал дом, и делился опытом, как его хранить и оберегать.

Выражение лица Хоро представляло собой смесь спокойствия и гнева. Лоуренсу даже не надо было смотреть на ее хвост, чтобы понять: Хоро тревожится. Он знал, что она очень серьезно относится к вопросам лояльности и что иногда она бывает просто невероятно настойчива.

– Он дал какой-нибудь стоящий совет?

Хвост резко колыхнулся.

– …Да.

– Вот как.

Если бы Хоро прямо сейчас раскрыла рот и попросила создать для нее новую родину, как это сделал Хаскинс, Лоуренс не смог бы с легкостью сказать «да». Они оба чувствовали это без слов.

В то же время каждый был не вполне уверен, что другой будет и впредь избегать этой темы, и оттого в их отношениях возникала дополнительная неловкость. Увидев, что Хоро расслабилась, Лоуренс обвил ее рукой и собрался было притянуть к себе, когда –

– Стой, – сказала она и подняла его руку. – Некогда.

– …

– Хех. Не смотри на меня так. Или ты предпочел бы, чтобы другие снова увидели тебя в панике и замешательстве?

Где-то за ее озорной улыбкой раздались звуки шагов и стук посоха. Судя по всему, вернулись Коул с Хаскинсом.

Хоро встала и смачно потянулась; ее суставы заскрипели, шерсть на хвосте встала дыбом. Лоуренс наблюдал за ней с улыбкой – но, увы, все это продлилось недолго. И не потому что Хоро ущипнула его за щеки («нечего опять таращиться на мой хвост!»), но из-за того, что она укрыла уши и хвост.

Скрывать свою внешность от Хаскинса ей резона не было. Значит, шаги, которые он услышал после Хоро, принадлежали не только Коулу и Хаскинсу. Неужели…

У Лоуренса волосы зашевелились на голове. Рука сама прижалась к груди, хоть он и знал, что это его не спасет. Ибо там был спрятан королевский указ, взятый Хаскинсом у мертвого гонца.

Даже если Лоуренс прямо сейчас бросит пергамент в огонь, он не сгорит мгновенно, как бумага. Хоро глядела на Лоуренса потрясенно, безмолвно спрашивая, что случилось. Дверь распахнулась. Лоуренсу оставалось лишь молиться Единому богу.

– Прошу прощения.

Голос звучал уверенно, не оставляя места для пререканий. Принадлежал он мужчине в балахоне, не похожем на балахон Хоро. Этот человек явно привык отдавать приказы. За дверью стояли двое монахов (этот, с уверенным голосом, и еще один) и между ними Хаскинс.

– Просим прощения за вторжение. Ты!

– Да!

Младший из монахов вошел в комнату, быстро огляделся и принялся копаться в вещах Хаскинса. Тот следил за его действиями, пряча свои чувства за усами и бородой; его непроницаемое лицо могло бы ввести в заблуждение даже Хоро.

Волноваться следовало бы о Коуле – тот был слишком юн для усов и бороды и никогда в жизни с подобными людьми не сталкивался. Встретившись с ним взглядом, Лоуренс увидел, что мальчик настолько перепуган, что его вот-вот начнет трясти.

– Ты бродячий торговец, да? – обратился к Лоуренсу толстый старший монах, стоя в проеме. Не входя в комнату, он подчеркивал тем самым, что считает обиталище пастуха нечистым.

– Да. Мы здесь остановились на время, потому что не смогли найти комнату на постоялых дворах.

– Понятно. Ты тоже из Рувика?

– Нет. Я член Торговой Гильдии Ровена.

– Хмм, – и монах кивнул. Он производил настолько отталкивающее впечатление, что Лоуренс подивился даже, было ли его хмыканье ответом – может, просто складки жира на шее выдавили воздух, когда он кивнул.

– Позвольте узнать, что случилось?

В воздухе висело слишком ощутимое напряжение, чтобы можно было предположить, что монахи явились просто побеседовать, – особенно с учетом того, что один из них за спиной у Лоуренса грубо рылся в пожитках, одеялах и даже дровах. Возможных ответов было немного.

Несомненно, Хаскинс попал под подозрение монахов. Они думали, что он наткнулся на гонца, когда разыскивал заблудившуюся овцу, и украл что-то у него. В действительности подобное случалось нередко.

– Нет, ничего необычного не произошло… Ты только что сказал, что ты член Торговой Гильдии Ровена?

На вопрос монаха Лоуренс мог лишь ответить честно:

– Да.

– Насколько мне известно, наш монастырь не ведет дел с этой гильдией.

Если сейчас Лоуренс ударится в панику, позже ему не на что будет жаловаться, когда Хоро начнет его пинать в спину.

– Верно, однако я здесь не по торговым делам.

– О? – прищурился монах.

– Я пришел сюда с этими Господними агнцами, дабы очиститься в святости монастыря Брондела.

– …Так вы паломники?

– Да.

В монастыре Брондела давно уже не принимали паломников с гостеприимством. В нынешнее время паломнический визит сюда торговца, да еще с монахиней и мальчиком, был делом весьма необычным. Губы монаха изогнулись в улыбку, но глаза не улыбались.