Волчица и пряности. Том 14

Эльза, крепко зажмурившись, прожевала, глотнула и принялась наощупь искать свою чашку. Коул сжалился и вручил ее ей; Эльза пробормотала слова благодарности и стала пить разбавленный фруктовый сок.

Она пила так жадно, будто хотела смыть все – будто только что проглотила что-то нечистое.

Лоуренс подивился было, не приняла ли Эльза его поддразнивания слишком близко к сердцу, когда девушка поставила на стол пустую чашку и сдавленным голосом произнесла:

– Т-такое острое…

Щеки ее порозовели, хоть она и не пила вина. Глаза тоже покраснели – для привычной к воздержанию Эльзы столь сильно приправленная пища и вызванная ею потребность в вине были почти как наркотик.

– Ха-ха, потому что это запивают вином. Вот, возьми.

Пить вино Церковь не запрещала – в умеренных количествах, конечно. Среди священников и проповедников было больше знаменитых пьянчуг, чем можно сосчитать. А поскольку вино требует к себе и пищу, в основном это были толстяки. У одного известного церковного лекаря по прозвищу «Доктор Ангел» живот был такого размера, что в обеденном столе напротив его места пришлось сделать полукруглый вырез, только чтобы он туда уместился.

– Что это?..

– Моллюски, жаренные в масле. Их выловили в порту ниже по течению и доставили сюда прямо в раковинах. Их можно есть даже сырыми.

Сырую пищу люди едят редко, разве что на дальнем севере, ну или язычники. В Ренозе этот обычай укоренился благодаря тесным торговым связям с Кербе.

Естественно, Эльза отреагировала на шутку разносчицы, широко распахнув глаза.

Хоро, наблюдавшая за всем этим с явным восторгом, собралась было окликнуть разносчицу, но Лоуренс вежливо опустил ее голову на стол.

– Если хвост чересчур острый для тебя, возможно, тебе стоит положить его на хлеб. Готовят здесь прекрасно, но хлеб, к сожалению, немного…

Фразу Лоуренса оборвал стук, с которым на стол была поставлена миска с новой порцией.

Подняв голову, Лоуренс увидел, что разносчица смотрит на него сверху вниз с улыбкой.

– Немного… дороговат, – на ходу поправился он. Разносчица удовлетворенно кивнула и ушла в кухню. Хоро хихикнула и навалила на ломоть хлеба кучу вареной чечевицы.

– Да, мир не только велик, но в нем и разнообразной пищи великое множество, – благоговейно промолвила Эльза.

На столе были овощи, мясо и моллюски; что-то жареное, что-то вареное, что-то пареное. Что-то было приправлено сильно, что-то слабо; и даже хлеб отличался от того, к которому Эльза привыкла, – нарезанный на тонкие ломтики, чтобы удобнее было класть на него разную другую пищу.

Не только Терео, но даже город Энберл мало что мог предложить миру в качестве товаров; а значит, и с едой других земель их жители были незнакомы.

Собственно говоря, этим невежеством Лоуренс и воспользовался, чтобы спасти Терео.

– Все вокруг такое удивительное, только когда ты путешествуешь в первый раз. Когда я сам впервые покинул родную деревню, у меня каждый день голова шла кругом, но уже через месяц я на все смотрел, как опытный, пресытившийся путешественник.

По правде говоря, именно в один из таких монотонных дней судьба сделала ему невероятный подарок в виде встречи с Хоро. Никогда не знаешь, что подкинет тебе мир.

Все же Эльза улыбнулась, точно была благодарна Лоуренсу за поддержку.

Хоро звучно жевала; потом остановилась, чтобы подобрать пальцем прилипший в уголке рта кусочек чечевицы и отправить в рот. Проглотила все, что там было, жадно запила и тут же отхватила следующий кусок. Безыскусная в еде, питье и сне – такова была Хоро.

– Мм?

Раскрыв рот, чтобы откусить еще, она наконец заметила направленный на нее взгляд Эльзы, и ее словно охватила неуверенность. Но в конце концов она все равно откусила.

Лоуренс отчаянно искал какие-то слова в ее оправдание. Но, пока он пытался сам себя в чем-то убедить, Эльза отвела взгляд от Хоро и взяла еще один кусок хлеба. Она собралась уже откусить, когда, видимо, вспомнила совсем недавно произнесенные Лоуренсом слова. Придерживая рукав другой рукой, она нерешительно потянулась к миске с рыбьим хвостом и обмакнула хлеб в подливку.

Остановило ее руку отнюдь не воспоминание о том, какое острое это блюдо. Просто она обратила внимание на Коула – мальчик тоже макал хлеб в подливку, но совершенно не обращал внимания на то, что она разбрызгивалась повсюду.

– …

В отличие от надменной Хоро, Коул правильно воспринимал взгляды других. Почувствовав на себе пораженный взгляд Эльзы, он тут же понял, что сделал что-то неправильное, и принялся искать, что бы это могло быть; только рот его был набит хлебом, и все, что он мог, – это жевать быстрее.

Хоро часто сравнивала манеру поглощения пищи Коулом с беличьей. Не исключено, что поэтому она и делилась с ним едой: это было все равно что кормить белку.

По правде сказать, поведение Коула за столом, хоть его и нельзя было назвать утонченным, все же несло в себе некое очарование.

– Что за ужасные манеры, – вымолвила Эльза, взяв наконец себя в руки.

Коул как раз сделал еще один укус. При этих словах Эльзы он застыл, закрыв глаза, потом робко протянул ей оставшийся хлеб.