Волчица и пряности. том 7. Краски мира 1

– Эм, а…

– Что за «эм» и «а»? Хотя бы наберись смелости сказать «Даже ценой жизни я буду вас защищать». Давай, говори!

Вновь на его ногу наступили. Похоже, Хоро вправду очень хотела услышать от него эти слова. Нечто подобное даже в одиночестве произносить было неудобно, а тут еще и Хоро на него неотрывно смотрела. Вполне возможно, она рассердится, если Клаус не скажет; хотя даже если он скажет, может, она все равно его не простит.

Он колебался; однако, когда Хоро многозначительно кашлянула, все же собрался с силами. Он вдохнул, словно перед прыжком в ледяную воду. Поднял голову, закрыл глаза и выдавил:

– Даже… даже ценой жизни…

– Хмм.

– …Даже…

– Мм?

– …Д-д-даже…

Одних этих слов хватило, чтобы в голове у него воцарилась пустота. Поняв это, Хоро выпрямила спину и прошептала:

– Я буду вас защищать.

– Я б-б-буду… в-вас защищать…

Такая короткая фраза, а Клаус чувствовал себя так, словно его заставили прочесть наизусть громадную поэму. Он по-прежнему сидел весь в напряжении, как будто и впрямь только что прочел наизусть поэму. Голова его оставалась поднята, глаза закрыты; ощущение было такое, будто что-то его сейчас ударит… он не сомневался, что Хоро смотрит на него.

– Хмм. Ладно. Достаточно.

Она отвернулась; на Клауса накатила волна облегчения. Он вдохнул, точно всплыл только что из-под воды на поверхность.

– Однако к следующему этапу перейти будет трудно.

– Что? Следующий этап?

– Мм.

Кивнув в ответ, Хоро пододвинулась к мальчику. Он, пожалуй, был еще жив, но чувствовал себя мертвецом. Он не мог шевелиться, не мог даже дышать. Он услышал какой-то звук, но не мог понять – то ли это Хоро хихикнула, то ли ему послышалось из-за того, что она провела пальцем по его уху.

Все, что мальчик знал, – что ее рука обвила его спину, а ее голова лежит у него на плече. Время застыло; но вскоре Клаус ощутил щекотку в левом ухе… видимо, от дыхания Хоро. У него не было сил даже удивиться, зачем она это делает. Он словно видел хороший сон и в то же время ночной кошмар.

– Если я тебя укушу, тебе конец, правильно?

Ее слова вошли Клаусу в мозг, как рука в мягкую почву. Он знал, что она шутит, но просто не мог принять ее слова как шутку. Он едва мог пошевелить шеей. И он видел ее яркие, как луна, янтарные глаза и ее острые клыки, и от ее сладкого запаха у него закружилась голова.

Она открыла рот, показывая все свои зубы, и Клаус понял, что сейчас его вправду съедят. Он мог лишь следить глазами за придвигающимися зубами, и в его поломавшемся рассудке билась одна мысль: «А это не так плохо, как я себе представлял». На него навалилась сонливость, и он закрыл глаза. Лишь сладкий запах Хоро оставался.

А потом…

– …

Его пощадили.

– Хо-хо, все-таки я не могу просто взять и съесть тебя.

С этими словами ее голова отодвинулась от плеча Клауса. Туман, окутавший его рассудок, точно во сне, мгновенно рассеялся, и осталась лишь пустота. Он взглянул на Хоро с таким видом, словно только что уронил дорогое яство.

То, что произошло дальше, заставило сердце мальчика отчаянно заколотиться.

Хоро ухмыльнулась и произнесла:

– Ох-хо… Когда ты на меня так смотришь, мне хочется продолжать, ты знаешь?

Ее злодейская улыбка вернулась; Хоро тюкнула мальчика по носу пальцем. Конечно, он прекрасно понимал, что все, что она делает, она делает в шутку. Он все понимал. Она вновь с ним играла.

– Не огорчайся. Если ты сможешь защитить меня от этого, мы можем продолжить путь в полной безопасности.

– Э?

Как дрессированная собачка, он повернул голову туда, куда она показала подбородком.

– А…

У него отвалилась челюсть, да так и застыла, словно посреди вскрика.

– Ариетта!

Из его головы разом улетучились все мысли, когда он понял, что Ариетта, только что спавшая поблизости, сидит и смотрит на них. Половина ее лица пряталась в тени шарфа. Под бесстрастным взглядом ее глаз у Клауса выступил холодный пот на спине.

Их взгляды на секунду сцепились, потом девочка опустила глаза, точно как в тот раз, когда она увидела зайца. Клауса охватило сосущее ощущение, будто он только что позволил ей увидеть что-то дурное. Что-то очень дурное. Он был не уверен, что именно, но лихорадочно пытался придумать оправдание.

Хоро тихонько хихикнула. Каждый ее смешок Клаус ощущал через руки, которыми она по-прежнему обвивала его спину; они стучали, точно сигнальный топот заячьих лап.

– Я слышала, огонь любви горит жарче, когда на ее пути стоят препоны, и их надо преодолевать.

– Нет здесь никаких препон.

– Значит, у тебя нет повода искать оправдания.

Хоро осадила его без малейших усилий. Клаус сердито уставился на нее. Она ответила своим взглядом, мягким, как весенний рассвет.

– Я плохая. Но я так люблю обижать маленьких миленьких детишек.

С этими словами она убрала руки, потом зевнула и потянулась; ее хвост бешено вилял. Невольно Клаус почувствовал себя измотанным щенком; Хоро слишком уж порезвилась за его счет.

– Нельзя смотреть с жадностью на то, что ты хочешь, вечно, – тихо-тихо, чтобы Ариетта не услышала, промолвила Хоро. Потом, склонив голову набок, добавила: – Но ты теперь уже кое-что понимаешь, да?

– Э?