Волчица и пряности. Том I

Лицо Холо застыло, будто девушка вспоминала подслушанный в зале разговор; она засунула кусочек недоеденного картофеля в рот и сглотнула:

— Но где он солгал, сказать не могу...

Лоуренс кивнул, на это он и не надеялся.

Но если Зерен предлагал сделку всерьёз, значит, солжёт о названии монеты.

— Вложения в звонкий металл — дело нередкое, однако же...

— Не можешь сообразить, зачем ему лгать?

Лоуренс оторвал ростки от картофелины, сунул её в рот и вздохнул. Возможно, сбылись его опасения и он уже оказался под пятой Холо.

— Не так важно, что человек говорит неправду. Куда важнее зачем.

— Ты хоть знаешь, сколько лет прошло, прежде чем я это понял?

— Ха-ха! Ты называешь Зерена юнцом, а по мне, юнцы вы оба.

Холо гордо рассмеялась. Лоуренс же не в первый раз поймал себя на мысли, что лучше бы она была просто одержимой. То, что далось ему тяжело и трудно, у неё вышло без усилий, а значит, грош ему цена как торговцу.

Голос Холо оторвал от невесёлых размышлений:

— А без меня бы как справился?

— Хмм... Решил бы, что выяснить правду можно и попозже, а пока лучше притвориться, что верю на слово.

— И почему?

— Если он правду рассказал, то следует взяться за дело ради прибыли, если солгал, то, выходит, есть некий заговор, так что сто́ит раскрыть его — и удастся получить прибыль.

— Верно. Но вот ты знаешь от меня про обман, и что дальше?

Картина будто бы слегка изменилась, а мгновение спустя до него дошло:

— Ох...

— Хе-хе. Что изменилось? Ты с самого начала знал, как поступишь.

Холо посмеивалась, Лоуренс же словно онемел, не в силах произнести ни слова.

— Последняя моя, верно? — С кровати Холо потянулась к столу, взяла картофелину из котелка и с довольной ухмылкой разделила её надвое.

— Я ведь Холо, Мудрая Волчица. Знаешь, как долго я живу на свете?

От таких утешений Лоуренс вконец разозлился, схватил свою картофелину и впился зубами в мякоть. Отчего-то вспомнилось время, когда он, неопытный юнец, учился у наставника-торговца основам своего дела.

Осеннее утро обрадовало ясной погодой. Встают священнослужители даже раньше торговцев, так что, когда Лоуренс только проснулся и протёр глаза, утренняя служба уже закончилась. Впрочем, он об этом знал, потому ничуть не удивился. Одно озадачило: Холо в комнате не оказалось.

«Наверное, ушла в отхожее место на улице», — решил он и не поверил глазам, когда увидел знакомую фигурку у дверей собора. Сам Лоуренс умывался из колодца, когда Холо вместе со священниками вышла из церкви. Девушка шагала, низко опустив закрытую плащом голову, но время от времени приветливо обращалась к своим спутникам.

Богиня урожая и священники, которые отрицают всех богов, кроме своего, вели дружелюбную беседу. Какой философ не посмеялся бы над этой картиной! Однако до бесстрастного философа молодому торговцу было далеко.

Служители повернули в другую сторону, а Холо неторопливо подошла к колодцу, встала рядом с ошеломлённым Лоуренсом, молитвенно сложила руки на груди и смиренно сказала:

— Прошу моего муженька обрести невозмутимость.

Лоуренс облил голову колодезной водой — очень холодной, ведь на дворе стояла поздняя осень, — и сделал вид, что не слышит хихиканья девушки.

— Совсем важные стали, ничего не скажешь.

Лоуренс тряхнул волосами, точь-в-точь как Холо вчера хвостом, но она и бровью не повела.

— Так Церковь с давних пор видное место занимает.

— А вот и нет. Когда я пришла сюда из северных краёв, всё было по-другому. Уж раньше никто не говорил, будто Бог и двенадцать ангелов сотворили мир и позволили людям в нём жить. Разве кому-то под силу сотворить такой мир? И смех и грех. Как долго Церковь думает ломать эту комедию, хотела бы я знать...

Похожие слова говорили и учёные, но девушка называла себя Мудрой Волчицей, которая следит за урожаем не одну сотню лет, потому занятно было слышать такие речи от неё. Вытеревшись досуха, Лоуренс оделся, не забыв бросить монеты в стоящий рядом ящик для пожертвований. Служители проверяют его каждый раз, как кто-то возьмёт воды из колодца. Не будет в ящике денег — жди дурного напутствия. Лоуренс всё время в дороге, такое для него смерти подобно. Впрочем, пожертвовал он одну мелочь — медяки грубой чеканки, почерневшие и со стёршейся гравировкой; такие и монетами-то не назовёшь.

— Времена поменялись, и Церковь вместе с ними. И там, наверное, тоже всё изменилось.

Похоже, Холо говорила о своей родине — ему показалось, что девушка под плащом поникла. Лоуренс легонько стукнул её по голове.

— А ты изменилась?

Она молча мотнула головой, совсем как маленькая девочка.

— Тогда и на родине твоей всё должно быть как прежде.

Быть может, он и вправду совсем ещё юнец, а всё же успел пожить на свете. Объездил немало земель, повстречал разных людей, многое испытал, именно поэтому он мог сказать ей это. Странствующий торговец, когда-то оставивший отчий дом, особенно рад землякам: у кого ещё искать поддержки на чужбине?

И именно эти слова скажет странствующий торговец тому, кто не был на родине много лет. Холо кивнула и выглянула из-под капюшона.