Волчица

– Что вы можете знать, – сказал он, – вы, простые, темные провинциалы? Вы все боготворили австриячку, когда она приехала сюда, а за что? За то, что у нее нежная кожа, стройный стан и медовые уста. Да! вас не трудно обмануть. Вся ее порода – прирожденные враги Франции. Она проводит жизнь, придумывая как бы получше склонить наши шеи под свое иноземное иго. Вы ничего не знаете, сидя здесь; вы занимаетесь себе рубкой дров, своими курами и пчелами, а мир идет пока своим чередом – но в один прекрасный день вы увидите себя раздавленными под его колесами! О, я мог бы рассказать вам удивительные вещи. Слыхали вы когда-нибудь о малом Tpиaноне или о маскарадах в опере? Знаете вы имена графов д\'Артуа, Розенберга и кардинала де Рогана? Ведь не сказки все это – все эти рассказы о ночных забавах в Марли, об игре в жмурки при лунном свете на террасах Версаля!.. Она – страшная интриганка, говорю вам – эта австриячка – высокомерная, порочная, необузданная и лживая до мозга костей!..

– Какое нам до этого дело? – возразила старуха. – Нас воспитывали в страхе божьем и учили почитать короля и королеву. Для нас вопрос только в том, месье – вы понимаете меня – как укрыть овечку от волка.

– Совершенно верно, сударыня; и так как не настало еще время устранить волка – надо удалить овечку.

– Но куда же, куда?

– В Париж, повторяю вам! Пусть аристократ попробует тогда, если посмеет, побеспокоить вас, когда вы будете под покровительством верховного народа.

– Но ведь мы умрем с голода, мы с Розиной!

– Никогда, бабушка! – воскликнул Пьер, поднимая голову и расправляя свои могучие плечи. – Я могу работать за троих и в Париже, точно также как и здесь. Снимем наш лагерь и двинемся в путь завтра же, на заре. Слушайте. У меня есть сани и два мула, которые отвезут наши пожитки небольшими переходами. Снег нам только на пользу, на санях легче ехать, чем на колесах. Я могу приготовить все сегодня же.

– Прекрасно, – согласился Головорез, – и когда завтра ястреб налетит снова, он увидит, что гнездо опустело, а птичка улетела. Прекрасно, говорю я. Вот так и начинаются революции!

Розина молчала: она положила свою руку в руку Пьера и сидела неподвижно.

– Мне бы хотелось просить совета отца Игнатуса, – сказала старуха, слишком старая, чтобы принять без колебания даже неизбежное решение. – Да вот кажется и он… Доброго вечера, отец Игнатус! Вы всегда желанный гость для нас, а сегодня больше чем когда-нибудь.

Пока она говорила эти слова, дверь отворилась, и священник вошел в комнату, благословляя всех присутствующих.

– Я пришел проститься с вами, – сказал он своим ласковым, серьезным тоном. – Я получил приказание от своих высших. Вы знаете, мы служители церкви – те же солдаты и должны быть готовы в путь по первому призыву.

Обе женщины выглядели удивленными и опечаленными. Старуха заговорила первая.

– Неужели у вас хватит духу покинуть нас? – сказала она. – И еще в такое время! Ах, отец Игнатус, мы будем точно овцы без пастыря.

– У господина моего нашлось для меня другое дело, – отвечал тот спокойно. – Не бойтесь, меня скоро заменит другой. Я встречу своего преемника завтра же, на пути в Париж.

– В Париж! – воскликнула старуха. – Мы тоже только что решили перебраться в Париж: мы говорили об этом в ту минуту, как вы вошли.

Он посмотрела на Пьера и Розину, и проговорил медленно:

– Да, вы правильно сделаете.

– Итак, это решает все дело, – воскликнул Головорез. – Я говорил то же самое – и так как месье того же мнения, то больше нечего и сомневаться. Завтра же, мы двинемся все вместе, не оставив после себя никаких следов.

Священник пытливо взглянул на говорившего.

– Я знаю вас, господин Арман, – сказал он, – хотя вы, может быть, и не знаете меня. Отчасти, вы и есть причина моего внезапного отъезда в Париж.

– Благодарю за честь, – отвечал парижанин с поклоном.

– Тут не до комплиментов, месье, – возразил священник. – Я говорю совершенно откровенно; мне нечего скрывать и нечего стыдиться. В готовящейся великой битве между добром и злом, мы будем стоять в разных лагерях. Моя обязанность – вредить вам везде и во всем, всеми средствами, даже до пролития крови – и я не остановлюсь ни перед чем.

– По крайней мере, отец Игнатус, вы прямой и достойный противник, – отвечал Головорез почтительно. – Есть, однако, один пункт, на котором мы сходимся, это – наши общие друзья. Спасем их общими силами от бедствия, позора и нищеты. Как видите, мы революционеры не так дурны, как вы думаете. Как черт, в которого вы, духовенство, верите с таким непостижимым упорством, мы не так черны, как нас малюют.

– В каждом человеческом существе остается искра божественного духа, – отвечал священник со вздохом, – она-то и оставляет мучения грешников в аду!

Глава шестая