Волчицы

— Я вам не верю, — сказала Маша. — Вы просто хотите меня использовать. Вам же все равно, что будет дальше со мной, с Олей, с другими людьми. Но я не желаю быть вашей игрушкой, не желаю участвовать в ваших делишках. Все, что мне нужно — чтобы те, кто надругался над Олей, получили по заслугам. Но у вас свои интересы, вы будете преследовать только их и не станете мне помогать. Поэтому и я не стану помогать вам.

— И что же ты намерена делать? — зловеще спросил Фома.

Маша отчетливо почувствовала угрозу в его голосе, но ей уже было все равно. Она устала бояться.

— Я буду бороться, — тихо, но твердо сказала девушка. — И не старайтесь меня запугать. Я добьюсь, чтобы этих подонков посадили.

— Ты даже не представляешь, с кем собралась бороться, — произнес Фома, сверля ее взглядом. — Ты просто погибнешь, если начнешь самостоятельную игру, девочка.

— Я не собираюсь ни с кем играть, — ответила Маша, поднимаясь с кресла. — Мне просто нужна справедливость. И я никого не боюсь. Я чуть было не сделала ошибку, хотела уехать, бросив все, бросив подругу. Но это неправильно. За справедливость надо бороться. И я добьюсь своего. Прощайте.

Девушка направилась к выходу, но грозный окрик Фомы остановил ее.

— Стой!

Маша обернулась.

— Ты, девочка, попросту хочешь кинуть меня, — сурово произнес Фома. — Так это у нас называется. Не думай, что тебе так легко удастся это сделать.

— Я ничего вам не обещала и ничего не должна.

— Ошибаешься, девочка. Такие, как ты, по жизни должны и обязаны таким, как я. Вы даже дышите только потому, что мы вам позволяем. Мне наплевать на твою справедливость, я буду вершить ее на свое усмотрение. Ты никуда не уйдешь отсюда и будешь делать все, что я скажу. Не мотай головой, будешь. Это я тебе обещаю. Не желаешь работать на меня по-хорошему, заставлю силой.

— Оставьте меня все в покое, — прошептала девушка, отступая к двери. — Что я вам сделала?

— Сейчас все дело не в том, что ты сделала, а в том, чего ты не хочешь делать. Но ты все равно дашь мне то, что я хочу. Сом!

Верзила немедленно явился на зов хозяина. Следом за ним вошел Виктор.

— Тебе придется оказать мне услугу, хочешь ты того или нет, — сказал Фома девушке. — И никуда ты уже не денешься, еще сама будешь умолять дать тебе любую работу. Запереть ее внизу, — приказал он Сому. — И сделай так, чтобы в эту ночь ей было хорошо. Очень хорошо.

Сом понимающе ухмыльнулся. Схватив Машу за плечи, он, несмотря на ее сопротивление, легко выволок девушку за дверь.

Виктор побледнел. Он тоже отлично понял, что означает приказ хозяина. Фома решил посадить девушку на иглу, сделать ее наркоманкой. И не просто наркоманкой, а довести до такого состояния, чтобы она ни дня не могла прожить без инъекции. Видимо, гордая девушка так разозлила Фому, что он решил сломать ее во что бы то ни стало. Фома редко прибегал к подобной практике, но все же Виктор сам не раз видел, как человека насильно превращают в жалкое безвольное существо, готовое за лишнюю дозу сделать все, что угодно. Даже если ему хватало решимости сбежать от хозяина, он все равно был вынужден вернуться, когда начиналась ломка или попросту умирал где-нибудь под забором. Такие героиновые рабы заранее были обречены на смерть — использовав в своих интересах, хозяин безжалостно избавлялся от них. Этих людей просто лишали ежедневной дозы и они умирали в страшных мучениях. Виктор не хотел такого для Маши. Совсем не хотел.

— За что с ней так? — вырвалось у него.

— Девица оказалась с норовом, — мрачно произнес Фома. — К ментам собралась, дурочка.

— Может быть, поговорить с ней еще раз? — нерешительно предложил Виктор.

— Разговорами от нее ничего не добьешься. Характер-то у девчонки есть, она и слушать ничего не желает, упертая, как коза. Ну ничего, посмотрим, как запоет, когда на дурь подсядет. Ты уж позаботься, Витек, чтобы девочка постоянно под кайфом была. Меньше думать будет. А что это ты побледнел? Э, приятель, да ты точно запал на эту девочку.

Виктор ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул и отвел взгляд.

— Смотри мне в глаза, — грозно потребовал Фома.

Сделав над собой усилие, Виктор посмотрел хозяину в глаза. Внутри все сжалось от страха. Он давно уже отучился бояться Фому, а вот теперь испугался. Испугался за Машу, за себя.

— Жалко ее? — спросил Фома, пронзая острым взглядом само сознание. — Сама виновата. Если она тебе так нравится, можешь забрать ее себе. Но только после дела. О деле, Витя, думай. Прежде всего о деле. Это ведь не только меня касается. Начнется война с Пилорамой и тебя заденет. Не надейся отсидеться за чужими спинами. Когда заговорят стволы, тебе тоже башку отстрелят. Так что не подводи меня. Войны мы должны избежать. А девчонку не жалей, она всего лишь пешка на нашем шахматном поле. Учись жертвовать такими пешками, чтобы не сдать всю партию. А теперь ступай и сделай все как надо.

ГЛАВА ПЯТАЯ