Волчицы

Фома среагировал на сообщение мгновенно. Не прошло и пятнадцати минут, как за Виктором прибыли его посыльные. Сам Виктор к этому моменту уже отключился, сказалась потеря крови.

Очнувшись, он обнаружил себя лежащим на кушетке в какой-то комнате, без рубашки. Его простреленная ключица была умело перебинтована, видимо, доктор, находившийся на содержании у Фомы, уже успел позаботиться о нем.

Прямо над собой Виктор увидел мрачную физиономию Сома. Громила внимательно смотрел в лицо парня.

— Он очнулся, босс, — громко произнес Сом.

Тут же Виктор увидел Фому. Отстранив телохранителя, хозяин грозно потребовал:

— Рассказывай все подробно.

— Там был волк, — прохрипел Виктор, рассказав, как вместе с Шнуром приехал в гаражи. — Тот самый, что был в «Афродите».

— Что ты лепишь, придурок!

— Это правда. Там был волк. Я видел его.

— Кто тебя поцелил?

— Это вышло случайно. Шнур метил в волка, попал в меня.

Фома схватил Виктора за горло и сжал пальцы. Волчий взгляд хозяина всверлился в самый мозг.

— Не гони мне туфту, парень, — свирепо произнес Фома.

— Это правда, — прохрипел Виктор, задыхаясь.

Фома отпустил его и кивнул Сому. Рука громилы легла на забинтованную ключицу Виктора. От дикой боли Виктор едва не потерял сознание, а голос Фомы бил в мозг тяжелым молотом:

— Почему Шнур стрелял в тебя? Отвечай!

— Я сказал всю правду, — простонал Виктор, чуть не плача от боли. — Почему вы мне не верите?

Фома жестом велел Сому отпустить парня, потом произнес:

— Я скажу, почему не верю тебе. Верный человечек капнул, что девочка опять смылась, а потом менты в больницу нагрянули. Кто-то предупредил и их, и девчонку. Вот мне и любопытно, кто же это был? А теперь ты тут бредятину несешь про своего волка. Ты ж все дело провалил, падла! К войне меня подтолкнул!

— Я не виноват, — просипел Виктор, потеряв голос от страха. — Честное слово.

— Ты мне еще «честное пионерское» скажи, — с угрозой произнес Фома. — Смотри, парень, если окажется, что ты ведешь свою игру за моей спиной… Ну, ты сам все понимаешь.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Возле железной двери топтался худощавый высокий человек в очках. На вид ему было чуть больше тридцати, но макушка уже сияла обширной лысиной, эту плешь не могли закрыть даже зачесанные набок длинные русые волосы. Мужчина беспокойно переминался с ноги на ногу и то и дело поглядывал на часы. Видимо, он провел здесь уже немало времени в ожидании хоть кого-нибудь, кто впустил бы его в дом.

Увидев, что с аллеи к подъезду дома свернул высокий седовласый мужчина с буханкой хлеба в одной руке и связкой ключей в другой, ожидающий заметно повеселел.

— Ну, наконец-то! — воскликнул он. — А я уж подумал, что в этом доме все вымерли. Полчаса уже никто не входит и не выходит.

Седой молча открыл дверь и кивком пригласил гостя войти. Вместе они вошли в лифт. Все так же молча седой нажал кнопку.

— Мне вообще-то на пятый, — произнес мужчина в очках. — Но вам, я вижу, все равно.

Седой ничего не ответил. Когда двери лифта открылись, гость увидел, что его доставили именно на пятый этаж. Посмотрев на седого спутника, открывавшего дверь одной из квартир, он спросил:

— Это случайно не вы Тихий Андрей Владимирович?

Седой обернулся.

— Что вам нужно?

— Значит, вы, — сделал вывод плешивый. — Ну конечно, мне же показывали вaше фото из личного дела. А я Куприянов Борис Васильевич. Будем знакомы.

Он протянул руку, но седой никак не отреагировал, лишь повторил свой вопрос:

— Что вам нужно?

— Хотелось бы побеседовать с вами, полковник. Конечно, если вы не возражаете.

— Возражаю, — ответил Тихий, открыв дверь своей квартиры. — Я вас не знаю.

— Я ведь уже представился. Я профессор биологии, занимаюсь…

— Мне это неинтересно, — прервал гостя Тихий.

Он перешагнул порог своей квартиры и уже собирался было захлопнуть дверь перед самым носом профессора, но тот поспешно спросил:

— А истории о волках вам интересны? Об очень больших волках, необычных?

Тихий окинул внимательным взглядом нескладную фигуру молодого профессора и спросил:

— Зачем вы пришли ко мне?

— Чтобы поговорить, — ответил Куприянов. — Но я предпочел бы вести разговор там, — он указал в глубь квартиры. — Или у вас не прибрано?

Его ирония не вызвала никаких ответных эмоций. Тихий просто отошел в сторону и все так же сурово произнес:

— Входите.

Куприянов вошел в просторную прихожую. Впрочем, просторной она лишь казалась, потому как была абсолютно пуста, не считая простой деревянной вешалки, где висели плащ и полушубок.

Тихий провел гостя в комнату, молча указал на один из двух стульев, сам же ушел на кухню, видимо, избавиться от буханки, которую все это время держал в руке. Опустившись на стул, Куприянов огляделся. Обстановка квартиры отставного полковника была более, чем скромной: громадный шифоньер, наверняка еще помнивший похороны Сталина, железная кровать казенного образца, конторский стол и два стула, судя по виду, ровесники шифоньера. Ни ковров, ни телевизора, на стенах простенькие обои не первой свежести, а под потолком лампочка в голом патроне.

— Скромно живете, — отметил Куприянов, когда хозяин вернулся.