Волчицы из Машкуля

Немного позже арендатору улыбнулась удача: ему обрисовали точный портрет всадника, и теперь у него не оставалось сомнений в том, что речь шла о молодом бароне, хотя — как его уверяли — всадника никто не сопровождал.

Мэр Ла-Ложери, будучи человеком осторожным, рассудил, что молодые люди поехали по отдельности, чтобы не привлекать к себе внимания, но потом обязательно встретятся вновь. И раз дороги молодых людей разошлись, это означало, что фортуна повернулась к нему лицом, а если ему удастся напасть на след Мишеля в Нанте, его усилия будут вознаграждены.

Уверенный в том, что молодой человек не свернул с дороги и уже добрался или скоро доберется до Нанта, Куртен, дойдя до «Рассвета», даже не стал наводить справки у хозяина постоялого двора, ибо не думал, что тот сообщит ему что-то новое; перекусив наспех куском хлеба, он направился не в город, где ему было бы невозможно отыскать Мишеля, а к мосту Руссо, перешел через него и свернул направо к деревне Ле-Пельрен.

У метра Куртена был свой план действий.

Мы уже упоминали о том, что все его надежды были связаны с Мишелем.

Молодой человек, влюбленный в Мари, рано или поздно должен был обратиться за помощью к Куртену, и тот узнал бы, где находилась возлюбленная барона, а так как она сопровождала Малыша Пьера, то Мишель, выдав секрет Мари, выдал бы Куртену и секрет герцогини.

Итак, если Мишель уедет, с ним улетучатся все надежды Куртена.

Поэтому необходимо было любой ценой задержать молодого человека.

Если Мишель не найдет в условленном месте шхуну «Молодой Карл», он вынужден будет остаться.

Что до баронессы де ла Ложери, то в этот момент она была на пути в Париж, и пройдет еще какое-то время, пока она узнает, что побег сына не состоялся, а когда ей станет об этом известно, она найдет другой способ вывезти его из Вандеи. И тогда, рассудил хитрый арендатор, у выздоровевшего Мишеля будет достаточно времени, чтобы привести его к вожделенной цели.

Между тем метр Куртен еще не придумал, как он сможет добраться до капитана «Молодого Карла», чье имя он подслушал, когда баронесса говорила с сыном. Однако — и это делало его похожим на одного великого деятеля древности — метр Куртен полагался на судьбу.

И не напрасно.

Подойдя к Куерону, он разглядел мачты шхуны среди верхушек тополей, которыми порос остров.

На стеньге трепетал на ветру брамсель.

Он не ошибся: перед ним было именно то судно, которое он искал.

В ночных сумерках, когда предметы уже начали терять свои очертания, метр Куртен, обратив взор на берег, заметил шагах в десяти от себя длинную камышовую удочку, наклоненную к воде, к корме которой была привязана крученая шелковая нитка с подпрыгивавшей на волнах пробкой.

Складывалось впечатление, что удочка росла прямо из крутого берега; хотя никого не было видно вокруг, ее не могла не держать чья-то невидимая рука, несомненно принадлежавшая рыбаку.

Метр Куртен был не из тех людей, кто не проверял своих предположений.

Обойдя пригорок, он наткнулся на человека, который устроился под береговым откосом и, не отрываясь, смотрел на то, что выделывало с поплавком течение реки.

На мужчине были матросские штаны из сурового полотна и красная куртка, а на голове — нечто похожее на шотландскую шапочку.

В двух шагах от него течение реки плавно покачивало корму лодки, наполовину вытащенной на прибрежный песок.

Рыбак даже не поднял головы на шаги Куртена, хотя тот кашлянул, чтобы предупредить о своем приближении и дать понять, что не прочь поговорить.

Рыбак не только хранил упорное молчание, но даже не обернулся.

— Уже поздно рыбачить, — решился наконец заговорить мэр Ла-Ложери.

— Видно, что вы ничего не смыслите в рыбалке, — ответил незнакомец, скорчив презрительную гримасу. — Напротив, я нахожу, что сейчас еще слишком рано: самая хорошая рыба клюет по ночам, именно ночью можно поймать что-нибудь стоящее, а не мелюзгу.

— Согласен, но скоро стемнеет настолько, что вы уже не увидите поплавок.

— Неважно! — ответил рыбак, пожимая плечами. — Ночью вот где у меня глаза, — продолжал он, показывая свою ладонь.

— Если я правильно вас понял, вы на ощупь определяете, клюнула рыба на вашу приманку или нет, — сказал Куртен, присаживаясь рядом, — я люблю удить рыбу, и что бы вы обо мне ни думали, я кое-что понимаю в рыбной ловле.

— Вы? И ловите на удочку? — спросил с недоверчивым видом любитель рыбалки.

— Нет, в речках, которые протекают в Ла-Ложери, я извожу рыбу накидной сетью и сачком.

Куртен уточнил название местности, откуда он прибыл, в надежде, что человек с удочкой, который был, по его предположению, моряком, посланным капитаном, чтобы препроводить Мишеля на борт шхуны, сразу все поймет.

Но рыбак в ответ на это и бровью не повел.

Откликнулся он совсем иначе.

— Ладно, — сказал он, — сколько бы вы ни хвалились своими талантами рыбака, я никогда этому не поверю.

— И почему же, скажите на милость? Уж не считаете ли вы, что, кроме вас, никто не умеет ловить рыбу?

— Мне кажется, что вам неизвестен основной закон рыбака.

— Основной закон? А в чем он состоит? — спросил Куртен.