Волчицы из Машкуля

Но следует отдать ему должное: метр Куртен, несмотря на мерещившиеся ему наяву золотые горы, все же изредка вспоминал о молодом хозяине, который потеряет свободу, а может быть, и жизнь; только он тут же подавлял в себе столь неуместно пробудившиеся угрызения совести и, чтобы окончательно заглушить их, бросился к префектуре.

Не успел он сделать и двадцати шагов, как, сворачивая на Рыночную улицу, столкнулся лицом к лицу с человеком, бежавшим ему навстречу и оттолкнувшим его к стене.

Метр Куртен вскрикнул, но не от боли, а от удивления, ибо узнал Мишеля де ла Ложери, в то время как он считал, что тот остался за узкой зеленой дверью, той, которую мэр так старательно пометил белым крестиком.

У метра Куртена был такой изумленный вид, что Мишель обязательно почувствовал бы неладное, не будь он занят своими мыслями; однако эти мысли не помешали молодому барону обрадоваться встрече с арендатором, ибо он считал его своим другом, и подумать, что тот послан самим Небом ему на помощь.

— Скажи, Куртен, — воскликнул он, — ведь это ты шел по Рыночной улице, не так ли?

— Да, господин барон.

— Тогда ты должен был видеть убегавшего человека.

— Да нет, господин барон.

— Нет, ты должен был его видеть! Ты не мог не встретить его… он похож на сыщика.

Метр Куртен покраснел до корней волос, но тут же поборол смущение.

— Подождите, подождите, — продолжил он, решив не упустить столь неожиданно представившейся ему возможности отвести от себя какое бы то ни было подозрение, — впереди меня действительно шел какой-то человек, и я видел, как он остановился напротив той зеленой двери, которую вы можете отсюда видеть.

— Точно, это он! — воскликнул молодой барон, решивший найти того, кто за ними следил, чего бы это ему ни стоило. — Куртен, тебе представился отличный случай доказать мне свою преданность. Нам необходимо найти этого человека. В какую сторону он направился?

— Кажется, в эту, — сказал Куртен, махнув рукой в сторону первой же улицы, которая была у него перед глазами.

— Пошли со мной.

И Мишель устремился бегом по улице, на которую ему указал Куртен.

Однако, следуя за бароном, Куртен не переставал размышлять на ходу.

В какую-то минуту он даже решил оставить молодого хозяина носиться по улицам, а самому пойти туда, куда направлялся с самого начала; однако подобная мысль долго не задержалась в его голове, и он тут же порадовался, что не успел претворить ее в жизнь.

Теперь Куртену было ясно, что в доме было два выхода, а когда он узнал, что Мишель заметил слежку, то сразу понял, что этот дом был использован лишь для того, чтобы запутать следы. Так же, как и Мишель, Малыш Пьер должен был выйти на Рыночную улицу, на углу которой арендатор столкнулся с молодым бароном.

Метр Куртен снова встретился с Мишелем, а тот уж непременно знал, где находилось пристанище его возлюбленной; с помощью Мишеля мэр Ла-Ложери непременно достигнет желанной для него цели, стоит только подождать, ибо излишней торопливостью он лишь может все испортить, и он смирился с тем, что придется отказаться от мысли одним неводом выловить всю рыбку, и решил вооружиться терпением.

Ускорив шаг, он пошел рядом с молодым человеком.

— Господин барон, — произнес он, — я должен призвать вас к осторожности: настал день, улицы заполняются народом, и все прохожие оборачиваются, увидев, как вы бежите по улице в испачканной грязью и мокрой от росы одежде; если нам навстречу попадется какой-нибудь правительственный агент, у него тут же возникнут подозрения, и вас могут арестовать, а что тогда скажет ваша матушка, ведь я должен был привезти ее сюда, чтобы она дала последние указания?

— Матушка? Да она считает, что в этот час я нахожусь в открытом море на пути в Лондон.

— Так вы собирались уехать? — воскликнул с самым невинным видом Куртен.

— Несомненно. А разве матушка тебе не сказала?

— Нет, господин барон, — ответил арендатор, постаравшись выглядеть глубоко и горько обиженным, — теперь я вижу, что, несмотря на все сделанное мною для вас, баронесса все же мне не доверяет, и это разрывает мне сердце, как лемех плуга разрывает землю.

— Ну, хватит, мой добрый Куртен, не печалься; однако ты так быстро изменился, что не сразу можно этому поверить, и даже я, когда вспоминаю о том вечере, когда ты подрезал подпругу у моей лошади, не могу понять, почему ты вдруг стал таким предупредительным, добрым и преданным.

— Черт возьми, неужели непонятно: тогда я действовал по политическим соображениям, а теперь, когда победа осталась за нами и есть уверенность в том, что правительству ничего не грозит, я вижу в шуанах и Волчицах только друзей моего хозяина, и мне очень грустно, что никто этого до сих пор не понял.

— Что ж, — ответил Мишель, — я докажу тебе, что должным образом оценил твои благородные порывы, и доверю тебе тайну, о которой ты уже раньше догадывался. Куртен, возможно, молодой хозяйкой Ла-Ложери станет не та девушка, которая до сих пор считалась моей невестой.

— Вы не женитесь на мадемуазель де Суде?

— Напротив! Только она будет зваться Мари, а не Берта.