Волчицы из Машкуля

— Никогда не следует путать Юг с Западом, марсельца с вандейцем. Обычное воззвание может поднять весь Юг, в то время как поражение вызовет всеобщее уныние. Вандейцы, наоборот — если у вас появится возможность немного задержаться здесь, вы поймете, насколько правдивы мои слова, — слишком серьезны, хладнокровны и молчаливы. Всякое предложение обсуждается здесь долго и тщательно, взвешиваются все за и против; когда есть больше шансов на успех, вандеец поднимает руку, говорит свое «да» и умирает, если надо, чтобы выполнить свое обещание. Однако всем вандейцам известно, что «да» и «нет» равносильно выбору между жизнью и смертью, поэтому они тысячу раз подумают, прежде чем принять окончательное решение.

— Но как же быть с воодушевлением? — воскликнул Малыш Пьер.

Молодой руководитель повстанцев улыбнулся.

— Да, — произнес он, — несколько лет назад я уже слышал о воодушевлении: это божество прошлого века, которое сошло со своего алтаря после того, как нашим отцам было сделано столько обещаний и ни одно из них не было выполнено. Вам известно, что произошло сегодня утром в Сен-Фильбере?

— Немного; маркиз мне рассказал.

— Но то, что произошло после его отъезда?

— Нет.

— Так вот. Из двенадцати руководителей восстания, которые должны были возглавить свои отряды, семеро высказались против вооруженного выступления и в этот час, по всей вероятности, уже отпустили своих людей по домам. И, следует отметить, они не переставали уверять друг друга в том, что, если потребуется, они отдадут жизнь за Мадам, только они добавляли при этом, что не могут перед Богом брать на себя ответственность за жизнь своих крестьян, вовлекая их в предприятие, которое окажется не чем иным, как кровавой бойней.

— Но тогда, — воскликнул Малыш Пьер, — нам придется отказаться от всякой попытки восстать, оставить навсегда надежду!

На губах молодого человека вновь появилась грустная улыбка.

— Да, может быть, действительно придется распрощаться с надеждой, но только не отказываться от попытки. Мадам написала нам, что на ее стороне руководящий комитет в Париже; Мадам заверила нас, что пользуется широкой поддержкой в армии. Пусть будет попытка! Возможно, беспорядки в Париже или дезертирство среди солдат оттолкнут от нас Мадам. Если мы не попытаемся что-то сделать для нее, то, отказываясь от своих планов, Мадам будет убеждена, что в случае выступления мы бы имели шансы на успех, а мы не хотим, чтобы у Мадам остались сомнения.

— Но если мы потерпим поражение? — воскликнул Малыш Пьер.

— Тогда это обернется бесполезной гибелью пятисот или шестисот человек, только и всего; надо, чтобы время от времени какая-то партия терпела поражение и показывала пример не только своей стране, но и соседним народам.

— Так вы не из тех, кто отправил своих людей по домам? — спросил Малыш Пьер.

— Да нет, я из тех, кто поклялся умереть за ее королевское высочество. Впрочем, — продолжил молодой человек, — возможно, боевые действия уже начались и нам остается только проследить за их развитием.

— Как так? — спросили в один голос Малыш Пьер, Бонвиль и маркиз.

— Сегодня на ярмарке в Монтегю произошла перестрелка.

— И сейчас слышны выстрелы со стороны переправы на Булони, — произнес в дверях незнакомец.

На пороге появился новый гость.

XXX ТРЕВОГА

Тот, кто появился по нашей воле на пороге комнаты или, вернее, сам вошел в гостиную маркиза де Суде, был главным комиссаром будущей армии Вандеи, сменивший известное на весь Нант имя адвоката на скромный псевдоним Паскаль.

Он был хорошо знаком с Мадам, ибо не раз выезжал за границу для переговоров с ней. Еще не прошло и двух месяцев после его возвращения из последней поездки к ее высочеству: он доставил ей последние новости из Франции и получил от нее указания, как надо действовать.

Как раз именно ему было поручено предупредить вандейцев, чтобы все было наготове.

— А! — увидев его, воскликнул маркиз де Суде и невольно шевельнул губами: это свидетельствовало о том, что он недолюбливал адвокатов. — Вот и господин Паскаль, главный комиссар…

— И как нам кажется, он сообщит нам последние новости, — произнес Малыш Пьер, явно стараясь привлечь к себе внимание вошедшего.

В самом деле, услышав этот голос, гражданский комиссар вздрогнул и повернулся к Малышу Пьеру, подававшему ему глазами и губами едва заметные знаки, что для него оказалось вполне достаточным, чтобы знать, как держаться дальше.

— Да, новости, — повторил он.

— Плохие или хорошие? — спросил Луи Рено.

— Разные… Однако начнем с хороших.

— Говорите!

— Ее королевское высочество успешно пересекла Юг и прибыла целой и невредимой в Вандею.

— Вы уверены в этом? — спросили в один голос маркиз де Суде и Луи Рено.

— Точно так же, как в том, что вижу всех вас пятерых перед собой в полном здравии, — ответил Паскаль. — А теперь поговорим о других новостях.

— Что вам известно о Монтегю? — спросил Луи Рено.

— Сегодня там прозвучали выстрелы, — ответил Паскаль. — Национальные гвардейцы несколько раз выстрелили, среди крестьян есть убитые и раненые.

— Но что вынудило их? — спросил Малыш Пьер.