Волчок (СИ)

Вот и все. Еще немного, и его путь закончится здесь и сейчас. Он не умрет, нет. Проснется от испуга в своей комнате в Славных Упырях. Потому что сорваться в пропасть это что-то про альпинистов и других смельчаков, которые вечно лезут в горы. А Влад тут не причем. Он не забрался бы так далеко один. Всего этого не могло с ним произойти. Не бывает в жизни такой усталости и холода. Нет никакого Змея, никакой Нави. Все это какой-то сон собаки.

Когти передних лап уцепились за неровность, но заднюю часть развернуло, и Влад, испуганно взвякнув, повис на краю. Не удержав вес передние лапы отцепились. Влад почувствовал, как его кишки завязались в узел от страха и ощущения свободного падения. Оно продлилось не больше секунды и закончилось жестким приземлением. Коротко визгнув, волчок упал тряпичной куклой на лед.

Удар пришелся на бедро, и задняя левая лапа горела от боли. Не зная радоваться ли тому что он жив или скулить от боли, Влад поднял голову и посмотрел наверх. Обрыв с которого он упал, был почти в два этажа и залезть обратно даже будучи здоровым он бы не смог, а с перебитой ногой — тем более. От досады и боли хотелось расплакаться как в детстве, но получалось только рычать и выть. Он попробовал подняться, надеясь, что отделался только ушибом. Но лапа слушалась вяло и отвечала пульсирующей болью на малейшее движение.

«Может, лед приложить?», — подумал Влад и, не будь он сейчас волком, то рассмеялся бы.

Нет худа без добра: тело бросило в жар. Лапы налились горячей быстрой кровью. Адреналин немного притупил боль и взбодрил. Влад огляделся. Чисто выметенный ветром уступ, на котором он оказался, уходил куда-то в метель. Проверять, куда именно, оборотень не рискнул. Волчье зрение в метель не особо помогало, а полагаться на везение…. Нет уж, урок он усвоил. Запасные жизни кончились. Босс близко. Перед ним стоило бы отдохнуть и переждать бурю.

Влад нашел углубление под обрывом с которого упал. Метель тут ощущалась слабее. Для уверенности сел чешуйкой к ветру. Удачно совпало, что она была в левом кармане — он все равно не мог сесть на ту сторону, а так вытянутая нога была в покое.

Он не рассчитывал на сон. Однако, стоило спрятаться от ветра и сесть в неподвижной позе, как усталость и голод утянули его в омут тяжелого прерывистого сна. Слушая завывания ветра, проваливаясь в дрему и просыпаясь каждые несколько минут или часов, он до самого рассвета плавал на грани сна и реальности.

Проснувшись в очередной раз, он увидел не ночную пургу, а ясное темное небо и молочно-бежевый горизонт. Влад зашевелился, проверяя, не отморозил ли чего. Бедро вспыхнуло болью, напомнив, что вчерашнее падение ему не приснилось. Рыча на боль и свою несчастливую судьбу, оборотень подошел к краю обрыва.

Солнце будто его одного дожидалось и, наконец, выглянуло из-за горизонта. Ослепленный ярким, холодным светом, Влад зажмурился и снова открыл глаза, а затем пасть. Он и не подозревал, что забралсятаквысоко. Выше облаков! Они клубились внизу морской пеной, рвались об острые края гор и расходились в стороны. Под ними темнели каньоны и котловины. Хребты прорезали плотные тучи и жадно тянулись к солнцу, впитывая снежными верхушками его желтое золото.

Красота — впору «Минтон!» кричать. Только от свежести так свело зубы, что на ум приходило другое слово, некрасивое. К тому же немного жутко было подавать голос, зная, что никто не ответит.

Влад, конечно, обожал уединение. Нет приятнее времени, чем когда все ушли из дома, и ты занимаешься тем же, чем и занимался, но уже в пустой тихой квартире. Сейчас же ему было не по себе от мысли, что где-то есть люди, которые живут свой обычный день, разговаривают, смеются, едят, а он не с ними. Здесь все говорило об обратном — что кроме гор и пустоты в мире ничего не существует. Монотонный шум ветра усиливал ощущение полнейшего одиночества и конечности пути. Это тот самый "конец карты", где больше нечего делать и некуда идти. И если упасть с обрыва или замерзнуть насмерть, никто не узнает. А ледяной ветер будет и дальше шуметь над вечными скалами.

Влад не хотел признавать, но ему все больше было не по себе от всех этих мыслей, от высоты и того, что он делает. Возникло острое желание выкинуть чешуйку прямо здесь и бежать прочь, обратно, в поселок, пока еще светло. Внутренний лентяй охотно поддержал идею. Но чтобы расстегнуть ремень на брюхе и снять жилетку, нужны были руки. А перекидываться он теперь боялся — лапа и так болела, там могла быть трещина. Что будет во время изменения? Вдруг он сделает еще хуже?

—Так и быть,— неожиданно нарушил тишину голос.— Ты победил. За твою силу воли и страдания я снимаю с тебя тяжелую ношу. Брось мою чешуйку прямо в пропасть.