Волчок (СИ)

— Я еще сделаю. У меня аrбалет есть, стаrый и слишком тяжелый. Этот лось безrукий его не удеrжит, — Йур кивнул на севра. — А лук только тебе. Охотнику не давай. Деrжи ухо востrо.

— Буду-буду, — с благодарностью заверил Влад, пожимая руку кентавра.

Жеребец в последний раз предостерегающе зыркнул на Севра и исчез в лесу.

***

Река казалась бесконечной. Север и Влад шли вдоль нее уже полдня, и не видели даже намека на человеческую деятельность. А в небе уже замелькали пересмешники. Владислав все-таки отдал лук и стрелы Севру. Сам-то он не сможет выстрелить в живое существо. Но пока в этом не было нужды. Парни чуть углубились в лес, чтобы не чвакать по берегу на самом виду.

— А нам не пора искать убежище? — прошептал Влад.

— Я бы сказал, что пора, если бы… Да! — взволнованно оживился Север. — Я понял, что это за река! И тропинку эту помню! Мы почти пришли! Когда картавр сказал про деревню, я не думал, что нам настолько повезет. Не расслабляйся в общем. Немного осталось. Самое худшее позади. Щас придем, отогреемся, поедим нормально. А потом в город кто-нибудь отвезет.

— Вот если ты так говоришь, значит точно наоборот все будет.

Охотник довольно помотал головой.

— Не будет. В этот раз я уверен. Мы идем в Моховку. Домой.

Глава 18 Опасное лето

Двадцать семь лет назад, вступая в этот светлый мир, Север запнулся о порог, задел головой об косяк, отшиб мизинец на ноге и разбил подбородок об пол. Он с детства был слаб, пуглив и наивен. На гордое и суровое имя "Север", данное ему отцом, он никак не тянул. И вообще походил на нечто, способное родиться только от ромашки и беззубого ужа. Даже мать звала его хоть и ласково, но просто Севкой.

Севка не обижался. И вообще не умел быть злым. Если капризничал, то быстро успокаивался и долго не обижался.

Пока не родилась сестра — Гарья. При рождении девочка, видимо, взяла не только свою долю злобы и наглости, но и прихватила весь забытый братом негатив.

В пять лет Севка научился спать под закладывающий уши младенческий ор. В шесть наловчился уворачиваться от случайно, но метко брошенных предметов. В семь перестал забывать свои игрушки где-попало и стал прятать их от вездесущей сестры. Гарья все равно умудрялась находить и растаскивать его вещи. Когда Север находил в золе останки своих игрушечных фигурок-всадников или порванные книжки, он расстраивался. Но не злился. Просто что-то обрывалось в его сердце от вида навсегда испорченной вещи. Пожаловался он только один раз. Но вместо сочувствия услышал просьбу поиграть с сестрой, чтобы та ей не путалась под ногами.

В девять лет Севка узнал что справедливость — это не тогда, когда все по-честному, а когда успел первым свалить вину на другого. Севка не успевал и не хотел этого делать, считая подобное поведение ниже его и так коротышечной гордости. Он верил, что в конце концов, судьба расставит все по местам и воздаст по заслугам. Но уже начинал сомневаться, что доживет до этого момента. Ведь кроме него в эту самую честность никто не верил.

Только чуть повзрослев, он понял, почему: все дело в голосе. Его слабое "Я ничего не делал" гибло под оглушающей истерикой сестры — ее было слышно на другом конце деревни. Обнаглевшей в край девочке все сходило с рук не только за ее громкий голос, но и за и бойкий характер. Отец не мог нарадоваться на маленькую воительницу, уже в четыре года способную запустить в черта камнем. И не мог без сожаления смотреть на "беззубого" старшего сына, который от этого самого черта бежал и прятался за маму.

— Эй, козявка! — окликнула его как-то Гарья, когда он тащил с речки ведро полное рыбы.

Север хотел показать улов отцу, который заехал с охотничьей службы домой на недельку. Мальчик уже тогда знал, где ставить ловушку, но еще не понимал, что это знание — дар. А еще он знал, что встретить сестру по дороге домой — плохая примета. Поэтому, не останавливаясь, пошел дальше.

Что-то вдруг стукнуло по голой ноге и, отскочив, покатилось по дороге. Всего лишь яблоко — не очень больно, но ощутимо.

— Оглох?!

Севка неохотно обернулся, исподлобья взглянув на компанию детей стоявших на крыше чужого сарая. На самом краю стояла Гарья. Под девочкой жалобно проминались доски. В свои шесть лет, она превосходила десятилетнего брата если не по росту, то по упитанности и грубой силе. Хотя, назвать ее неуклюжей толстухой было сложно, да и опасно для здоровья. Она скорее напоминала карликового минотавра. Даже рога имелись в виде двух коротких загнутых косичек.

— Чего тебе?! — огрызнулся Север, но голос получился какой-то овечий.

— Папа сказал тебе собираться! Повезет тебя вампирам продавать!

— Пусть тебя возьмет! Им на год хватит!

— Я не шучу! Он сам так сказал! А вот еще яблоки! Домой занеси! — серьезно сказала девочка и кинула через забор мешок.

Север бросил ведро и неловко взмахнул руками, ловя мешок. Не поймал. Мешок упал у его ног, загудел и зашевелился.

"Сила есть — ума не надо" — гласила народная мудрость, предполагая, что ее теория работает и в обратном порядке. А потом увидела Севку, махнула рукой и закурила.