Волчонок

– Многие с юности выжигают себе вкусовые пупырышки дешевым ромом. Многие пьют коллекционный бренди стаканами, залпом. Под наслаждением они понимают опьянение. Способна ли толпа оценить богатство оттенков? Разумеется, нет.

– Да вы, доктор, просто враг демократии…

Пройдясь по палатке, дисциплинар-легат Гракх остановился у «бойницы». Заложил руки за спину, любуясь пейзажем. Небо Тренга уже налилось вязкой смолой ночи в тропиках. В черноте тонули – и все никак не могли утонуть слюдяные блестки звезд: непривычно крупных, угловатых. Звезды подмигивали друг другу, меняя окраску: голубая вода, желтая, красная… Особенности «слоистой» атмосферы Тренга; плюс дополнительная рефракция – ее давал купол силового барьера, накрывший территорию училища. Вдалеке, по периметру, мерцали столбики эмиттеров. Синеватые, дрожащие и в жару, и в холод призраки охраняли вверенный им участок.

– Как вам служба, доктор?

– Служба?

– Наверное, мало общего с вашей работой в лаборатории?

Гракх любил огорошивать внезапными вопросами не только курсантов. Впрочем, доктор был благодарен начальнику училища: Гракх сам перевел разговор в интересующее Туллия русло.

– Непривычно, вы правы. Интересно.

– Продолжайте. Я же вижу, вы не закончили. Что еще?

– И странно.

– В чем заключается странность?

Гракх отвернулся от «бойницы». Он был весь внимание.

– Распорядок, – доктор поставил бокал на стол. – Дисциплина.

– Ну, это обычное дело. Флот стоит на дисциплине.

– Только ли флот?

– Вся армия, если угодно.

– Мне казалось, что в армии она должна быть… – Туллий щелкнул пальцами, подыскивая нужное слово. – Более жесткой, что ли? А тут каждый день – свободное время…

– Личное, – поправил дисциплинар-легат.

– Хорошо, пусть личное. Сути это не меняет. Релакс-центр. Регулярные увольнения; чаще, чем я предполагал. Курсанты носят «фенечки», как выражается молодежь. У каждого – какие-то талисманы, память о доме. Я представлял себе флот иначе. Тем более училище, где готовят боевых офицеров, а не тыловиков-интендантов! Поймите меня правильно, я ни в коем случае не критикую здешние порядки…

– Подводим итог, доктор. Вы удивлены.

– Я удивлен, и сильно.

– Что ж, придется разъяснить, – Гракх хитро прищурился. – Хотя вы могли бы и сами догадаться, при вашей-то специальности…

Под взглядом начальника училища доктор Туллий ощутил укол уязвленного самолюбия. Он понятия не имел, что имеет в виду дисциплинар-легат. При чем тут его специальность?

– Вы ведь не просто врач. Вы – биохимик, военный вакцинолог. Значит, не хуже меня знаете, что такое подавление естественного сопротивления клейма и адаптация его к нуждам армии и флота.

Туллий не сдержался – фыркнул, едва не брызнув слюной в бальзам. И это Гракх говорит ему, чья диссертация… В следующий миг доктора обжег стыд. Дисциплинар-легат знал, что делает, начав с фразы: «Вы могли бы сами догадаться». А Гракх продолжал, словно не заметив конфуза доктора:

– Мы, помпилианцы, рождены для подчинения других. Мы – хищники, которым удалось создать социум. Солдаты и офицеры Помпилии – волки. Да, мы охотимся стаей, и наша охота успешна. Но нас так и подмывает скалить зубы и рычать на вожака. Каждый день, каждую минуту. В армии это недопустимо. Доктор, ваша химия – чудо. Она превращает стаю в безукоризненный, единый организм. Тем не менее, для успешной адаптации курсанты нуждаются в отдушине. Ряд вольностей, послабления вне занятий, видимость личной свободы…

Доктор кивнул:

– Психологическая компенсация на уровне подсознания.

– В особенности это актуально для будущих боевых офицеров, которым предстоит не только подчиняться, но и командовать другими. Снятие комплексов, противоречий между природой и дисциплиной… Отсюда и личное время, и талисманы с фенечками, и увольнения…

– Кстати, об увольнениях.

– Да?

Теперь, подумал доктор, надо быть осторожным. Главное, не сболтнуть лишнего. Во рту пересохло. Туллий потянулся к бокалу, отхлебнул, не чувствуя вкуса. Бдительный дисциплинар-легат в три шага оказался рядом. Широкая ладонь легла на бутыль с печатью, оттиснутой в стекле, ниже горлышка; жидкий рубин хлынул в бокал, наполняя его вновь.

– Благодарю.

– Не за что. Как вы говорили, доктор? Коллекционный бренди стаканами, залпом? Полно, не краснейте! У меня дурная привычка острить за чужой счет…

Гракх активировал голосферу своего уникома, порылся в ней – и в дальнем углу палатки мигнул огоньками индикаторов мультимедийный центр. Печальный голос трио-скрипки поплыл по палатке: «Звездный ноктюрн» Альберто Соретти.

– Вы любите классику? – изумился доктор.

– Нет. Но я вижу: вы нервничаете. Соретти подойдет?

– Более чем! Вы угадали на редкость точно…

– Так что насчет увольнений?

– Понимаете…

Туллий отпил из бокала. Тянуть дольше было уже неприлично. Ирония ситуации: доктор ставил классическую музыку курсантам, чтобы задать нужный эмоциональный тон. Сейчас Гракх проделал с ним то же самое.

– Вчера четвертый курс получил первую «офицерскую» инъекцию. Завтра они пойдут в увольнение…

– Да. И что с того?

– Вы в курсе, какие побочные эффекты вызывает «офицерская» инъекция? Особенно на первых порах?