Вольер

Остатки Лидкиной совести недовольно зашевелились. Обычно их манипуляции никакого ущерба не наносили и не служили целенаправленному обману. Данную историю Лидка посчитала подлой.

– Еще будешь ходить к ним?

– Конечно! Они сами просили приходить почаще, обещала раз в неделю заходить.

– Ох…

– Совесть распухла?

– Да. Моя, не твоя.

– Не забудь, что ты сама под подозрением в убийстве, – деликатно напомнила Катя.

– Ты прекрасно понимаешь, что именно мне не нравится.

Катя согласилась. Она понимала.

– Выглядит это все не очень хорошо, но… но куда мне деваться? Я тоже и спать и есть хочу. Я человек. И ходить туда не перестану, хоть об стену бейся.

– Биться об стену неубедительно…

– Тем более.

Как плохо, когда все одновременно правы.

– А у тебя как дела?

Лида пересказала вчерашние события и тоже по ходу рассказа начала светиться. Но окружающие пялились все равно на Катю, которой было все равно.

– То, что он с тобой разговаривал, это не аргумент, – заявила Катя. Они стояли у подоконника в пристройке первого этажа, где все вечно списывали друг у друга. – Директор тоже, например, разговаривает с нашей техничкой, но это не доказывает, что у них любовь.

– Он не побрезговал со мной поговорить… – мечтательно сказала Лида.

– Он не побрезговал даже вашей бабушкой, – припечатала Катя и скрестила руки на груди.

– Вот скажи, что мне теперь делать?

– Для начала списать английский. И дать мне списать химию. Это для начала. А если ты про этого Владимира, то запомни, что это просто чувства. Рано или поздно они пройдут.

– Думаешь? – скептически спросила Лидка.

– Любые чувства проходят, и даже физическая боль. Проверено.

– Про боль верю, а чувств никогда не испытывала.

– Зато ко мне, как ты знаешь, частенько кто-нибудь испытывает. И где эти поклонники? Не могут даже дать пожрать, вот и все их чувства. Воспевать нечего.

– Насколько я знаю, вся эта романтическая муть не предполагает подарков в виде котлет.

– Хватит про еду, не трави душу. Я к тому, что чувства – вещь несерьезная, они проходят. Зубная боль тоже проходит, если перетерпеть первую неделю. Слушай… Он старше тебя. Он запал на Дианку, а это значит, что какие-то извращения у него есть. Во имя чего он с ней путается? Разговаривает он с тобой из вежливости. То, что он согласился прийти к вам, говорит о том, что его чувства к Дианке достаточно серьезны. Или экстрима захотелось, – последнюю фразу Катя добавила вполголоса.

– Может, она вообще убийца старухи! Нет, это… – Лидка всплеснула руками. – Да она пень бесчувственный!

– Не ори. Значит, не настолько бесчувственный. С ним же она разговаривает? Преодолевает себя? Выходит, что-то ее к этому подталкивает. Что еще, кроме чувств?

Лида пожала плечами. Насколько она знала сестру, со времен памятного аппендицита она резко изменилась, и ее ничто не волновало, кроме примитивных потребностей. Главное, чтобы ничего не болело, есть и пить не хотелось, ну и было место для ночлега, пусть и с дверной ручкой, упирающейся в поясницу. Кроме медицины она ничем не интересовалась. А тут на святое место плевритов и лимфаденитов пришел симпатичный лже-травматолог. Такое же событие с отрицательной вероятностью, как если бы Зло внезапно излечилось бы от сумасшествия.

– Я хочу разобраться, – сказала Лида. – Это все неспроста.

– Что ты задумала? Постой, это что? Бензол или что? – спросила Катя, не разобрав какой-то завиток в тетради.

– Бензол.

– Красивое слово, хотя ударение будет лучше смотреться на первом слоге. Так вот: что ты задумала?

– Хочу перетянуть Микулина к себе.

– Дианка тебя убьет.

– Я не договорила. Путь манипуляций нам на что? Нужно сделать так, чтобы Дианка сама от него отказалась попутно.

– Масштабный проект, – усмехнулась Катя, захлопывая тетрадь. – Но ты сама говорила, что там все неспроста, и тогда она может цепляться за него зубами и руками.

– Нутром чую: она что-то задумала, и Владимир тоже в этом плане. Может, он и сам не понимает, во что втянулся. Дианка не может по своей воле просто так с кем-то разговаривать. Я-то с ней знакома лучше некуда, она не будет просто так разговаривать. Цель должна оправдывать это. Осталось только выявить эту цель.

Лида была права. Если бы она только знала, что задумала эта троица в лице Иоланды, Ариадны и Дианы!

* * *

Пока Стас отлеживался, он раздумывал над предложением продать сестер. Идея начинала казаться все более привлекательной. Привлекательность эта росла вместе с усилением боли в почках. Он даже выбрал, кого именно можно отдать во искупление долга. Лидку, конечно же. Долго отбиваться она не сможет, сущий хлюпик, ни в какую полицию ей обратиться не дадут родители; какая полиция, тут бабку убили и выдали за естественную смерть. Что уж говорить про мелочи вроде изнасилования. Пусть радуется, что хоть кому-то приглянулась. В самом деле, иначе куковать ей девственницей до скончания веков.

Оставалось только договориться с теми, кому он был должен.