Вольер

– Приходи на наше место, когда выйдешь! Пиши мне из интерната!

Ну вот, половина мозга их компании осуждена и едет отбывать наказание. Что же делать второй половине мозга?

Лида забралась в автозак. Двое конвойных вошли следом, и дверь закрылась. Через несколько дней она проверит существование географии. Жаль, что не дали с собой забрать медицинский справочник. Ладно, лучшие пассажи о гнойном медиастините она и так наизусть выучила.

Катя подумала, что они теперь не просто подруги, а соучастники. Лида рассказала ей остальное, в чем Катя не поучаствовала. Она все знала, изначально пыталась отговорить ее сознаваться, но все перевесил аргумент личной безопасности. В тюрьме или этом странном интернате будет все равно безопаснее, чем дома. Поэтому Катя сделала вид, что ни при чем и вообще понятия не имеет, как берут кровь из вены, оставив все на откуп самой подруге. Соучастие в чем-то плохом весьма укрепляет человеческие отношения. Чем серьезнее нарушенная статья уголовного кодекса, тем крепче дружба и понимание.

* * *

Диана приехала в домик Николая Смолина и тщательно заперла дверь. Затем машинально подперла ее старым тяжелым креслом. Так ей было спокойнее. Издержки воспитания, искалеченная психика, да, приходится признать это, имели большое влияние.

В выстуженном неотапливаемом помещении она только расстегивала пальто. Диана закинула ногу на ногу и откинулась на спинку кресла. Пора перебрать мысленно все произошедшее и насладиться хорошей работой. Провернуть такую комбинацию, это вам не укольчики в венку ставить.

Как удачно все получилось. Никто не понял, что бабку убила именно она, тем более, не догадались, чем конкретно. Не поняли и того, зачем конкретно она приводила Микулина домой. Зато втихаря свалили на него мелкие пакости, отец также заподозрил в наркоторговле, и запретили с ним видеться в дальнейшем, как она и рассчитывала. А вот «Атропин» сработал не до конца. Собственно, не «Атропин» это был, пригодилась выброшенная в больнице пустая пачка, а флакончики и этикетки от чего попало – дело наживное. Ну и постараться, чтобы шкаф рухнул прямиком на Аркадия, тоже дело, в общем-то наживное. Предполагалось, что отец с наркотой попадет в историю, но он оказался везучим. Пригодился также Лидкин лист с вычислениями влюбленности, отец должен был задуматься, и это также сыграло роль в его вере в виновность Лидки. Но лучше бы отец попался на попытке сбыта… Впрочем, неважно. Его черед еще не наступил. Со Стасом получилось забавно: Лидка услужила лучше некуда. Только он попал в больницу со сложным коктейлем из тяжелых металлов в организме, как она проявила самодеятельность, подменив пробирку с кровью. Одного только диагноза лаборатории хватило для догадки. Какой, к чертям, сепсис, когда она устроила ему отравление! Лидка в итоге созналась в суде, что просто сунула в пробирку чуть-чуть снега, вот и сепсис получился. Микробов в том снеге как песка в Атакаме. Но Диана все поняла уже в первый вечер: синяк от укола на локтевом сгибе (ох и зря она дома надела футболку!) был более чем заметен, вот что бывает, когда кровь берет непрофессионал. Ну а потом накропать левой рукой записочку от имени Стаса было несложно. Конечно, этой очковой кобре Архиповой ничего не оставалось, кроме как вынести приговор, довольно мягкий на взгляд Дианы. Тяжелые металлы теперь ее профиль. Пройдет несколько лет, все уляжется, Лидка выйдет из этого интерната, и где-нибудь невзначай помрет, уж Диана постарается, да и отец что-то задержался на этом свете, не дай бог еще потомков наплодит, не отследишь потом. Тогда больше никто из Смолиных не разнесет свои гены по миру. Человечество должно Диане спасибо сказать, причем несколько раз подряд и с чувством.

Насчет отца был один непонятный момент: чего это он постоянно щупает себе шею? Проблемы со щитовидкой? Надо разнюхать.

Она будет жить с Микулиным, на его деньги отремонтирует частный домик Смолиных, потом бросит Владимира и обустроит себе логово там. Одна. Мать в своем хрычовнике может делать, что захочет. Пусть живет, все равно в силу возраста она не размножится. То, что она вообще имеет потомство, полностью выходит за рамки теории естественного отбора.

Диана развязала шарфик, и он повис на шее. Кому какое дело до ее шрамов… Ариадне было наплевать на них.

«Спасибо, ваша честь, вы спасаете мне жизнь!» – Лидка явно обнаглела. Наверняка эта Архипова расскажет дома про приговор, назовет фамилию Лидки, и Смолины станут именем нарицательным в кругу ее домочадцев. Чикатило тоже имя нарицательное, но Смолины не хуже, тем более, что их много.