Вольер

Он должен прежде знать. Должен прежде, чем снова будет стоять перед ВЫХОДОМ, и прежде, чем заставит говорить ИНСТРУКЦИЮ, что ему делать дальше. Потому что Фавн сказал ему: руководство к действию нужно для осуществления цели. А цели у Тима пока не было. По крайней мере, той, для которой понадобилась бы ИНСТРУКЦИЯ на пограничном столбе. Но где искать это знание? Ни бродяга, ни Колокольня Времени, ни солнце, ни река, ни даже Фавн ему ничего не скажут на этот счет: «Для чего на свете живет он, Тим?» Молиться Радетелям о прозрении ему было слишком боязно. Вдруг это грех, вдруг его заберут за ослушание в Дом Отдохновения, и то в лучшем случае. О том, чтобы спрашивать кого‑то в поселке, и речи не шло – это было опасно и, главное, без толку. Никто из них не думал о себе так, как Тим, даже и Аника, как оно ни печально и жаль. Оставалось одно. Единственная его подруга, которую он нашел на чердаке в Зале Картин. Да и нашел‑то случайно, за день‑другой до своей первой зрелости, это он помнил хорошо. Ему потребовалась старая игрушечная доска для рисования, на чердаке валялось много ненужного хлама, который вроде бы и надо отдать «домовому», но ребятишки сносили именно сюда, все равно вскоре забывали, и брошенные вещи время от времени пропадали неведомо куда, когда их становилось слишком много. Свою доску он тогда не отыскал – а и полез за ней оттого, что вспомнил полузабытый сон из детства, и будто бы там, на доске, запечатлены были удивительные создания из этого сна, – зачем ему понадобилось, он и сам не понимал.

Зато вместо старой игрушки ему попалась под руки Она. Книжка, а в ней знаки и слова. И каждому слову соответствовала отдельная картинка, чтобы было понятно. Правда, Тим совсем не сразу в ней разобрался. Он до вечера просидел тогда на чердаке, пропустил обед, отец его обыскался и хотел уже тревожить соседей, потом ходил сердитый много дней. Но Тим все стерпел, тихонько и бережно сперва припрятал находку, пока не уверился в ее безопасности, затем долгими часами старался над книжкой, порой и по ночам, и не зря. Скоро он сообразил, как и в каком порядке нажимать на цветные треугольники, кружочки и загогулины внизу прозрачной насквозь коробки, чтобы картинки последовательно выплывали наружу и сменяли в воздухе одна другую. И как обрадовался целую зиму спустя, когда самостоятельно смог прочитать ее название. «Азбука. От 3 до 5 лет». Потом он догадался, что «азбука» означает учение о правильном сложении знаков в разнообразные слова. Некоторые, однако, были совсем непонятны и незнакомы, как и соответствующие изображения предметов, которых он никогда прежде не видел. Тогда он или пропускал их, или запоминал на всякий случай. Что же такое «3» и «5» он вызнал далеко не в один день. Пока не наткнулся на понятие «считать», причем не на пальцах, а, как оказалось, для каждого количества здесь полагалась определенная цифра‑знак. От одного до десяти. Заодно пришлось потрудиться над загадочным понятием «лет». Когда же он выяснил далее, что это всего‑навсего множественное число от слова «год», а последнее означает огромный промежуток времени от одной зимы до другой, то не на шутку удивился. Кому это понадобился столь неудобный счет? И какая разница, сколько зим прошло? Одно его порадовало: коли в книжке говорилось, что «Азбуку» нужно разбирать от трех до пяти этих самых лет или зим, то он, Тим, молодец, разобрался куда быстрее, ишь какой он умный. Но вот теперь его интересовали совсем иные вопросы, и радость его, и гордость от успешного познания испарились неведомо куда, только и оставалось ждать неизвестно чего.

Будет ли ответ? Он надеялся хотя бы на подспорье. К тому же Тим обнаружил у книжки драгоценное и редкое качество. Одни и те же явленные ему слова могли иметь сразу по нескольку значений, и тогда простые фразы, сложенные из них, обретали совсем иной смысл. Может, он что‑нибудь пропустил, может, нужно попробовать еще раз. Все равно в поселке «Азбука» получалась единственной вещью такого рода, а больше читать знаки было совершенно негде, хоть ты тресни! Невольно выругался Тим про себя. Что же, он попробует, еще как попробует!