Волевой порог

— Джансур — проверенный человек, — уверенно сказал Коган и пересел поближе к радисту.

До очередного дежурного сеанса связи было три минуты. Сейчас там, наверху, группа из четырех человек под командованием старшего лейтенанта Игнатьева засела и замаскировала свой лагерь. Бойцы вели круглосуточное наблюдение и каждые два часа выходили в эфир. Это было необходимо, чтобы вовремя получить новую информацию снизу из долины, да и если что-то в горах удастся найти, то тоже следует вовремя передать Когану. Правда, на случай боя предусмотрен был сигнал из двух красных ракет. А если нужна помощь, то из двух красных и двух зеленых.

Наконец радист связался с командиром и передал наушники и микрофон майору.

— Как дела, Игнатьев? Что нового?

— Пока тишина, товарищ майор, — отозвался голос старшего лейтенанта сквозь легкое потрескивание эфира. — Наблюдаем, диверсанты не появлялись. Может, проверить важные места на предмет закладок взрывчатки?

— Нет, ни в коем случае! — отрезал Коган. — Спугнете. Они вот-вот могут появиться в вашем районе. Вчера снизу забрали десять килограммов тротила, и четверо диверсантов ушли в горы. Мы не знаем, какой они выбрали путь. Задача максимум вам взять хоть одного живым. Не забывайте об этом.

— Постараемся, товарищ майор, — отозвался голос Игнатьева, но Коган тут же грозно его перебил:

— Я тебе дам «постараемся»! Это приказ — взять живым хотя бы одного диверсанта. Ты соображаешь, что у них на стройплощадке есть свой человек! Если его не сдаст кто-то свой, мы его будем месяц искать среди всех. А они нас опередят со взрывом.

— Понял, товарищ майор, — поспешно ответил альпинист. — Приказ: взять живым хотя бы одного диверсанта.

Старший лейтенант Игнатьев снял наушники и поправил на лице темные очки. Снег искрился недалеко, чуть выше их позиции, и слепил глаза. Слева вдалеке белел ледник, а по другую сторону солидно возвышался четырехтысячник — гора Калартыбаш. Долина реки Баксан, зажатая горными кряжами, вилась и зеленела внизу, уходя дальше в Приэльбрусье. Посмотрев на наручные часы, Игнатьев позвал:

— Лютый! Займи пост наблюдения, я хоть перекушу.

— Есть занять пост, — отозвался сержант. И, опустившись рядом с командиром, добавил: — Там как раз ребята чай согрели на спиртовке.

Палатка была хорошо замаскирована под отвесной скалой натянутой над ней маскировочной сеткой, имитирующей каменное крошево. Конечно, если рассматривать местность в бинокль, то этот обман легко раскрывается, но при беглом взгляде отличить сетку от окружающих скал довольно сложно. Серые лоскутки, нашитые на сетку, хорошо сливаются с окружающими однообразными красками. Игнатов сидел, грея руки о горячую железную кружку с чаем. Глаза начинали постепенно слипаться. Надо отдохнуть хотя бы час-полтора. Больше нельзя, нужны все глаза и уши. Последняя радиосвязь показала, что диверсанты, скорее всего, в горах над комбинатом. И сейчас единственная защита — группа старшего лейтенанта. Ковалев готовится к восхождению и через несколько часов будет здесь, прикроет второй путь врагам к этим скалам и возможным местам установки зарядов.

Камешек, брошенный наблюдателем, ударился о ботинок Игнатьева, мгновенно согнав с него дремотное состояние. И тут же раздался голос одного из бойцов, сидевших рядом:

— Командир, внимание! Восточная скала!

Старший лейтенант поставил кружку на камень и прижался лицом к сетке, разглядывая указанное направление. Он увидел человека в альпинистском снаряжении, который возился наверху у самого края отвесной скалы. Затем вниз полетела, разматываясь по длине, страховочная веревка. Человек начал спускаться, умело опираясь ногами об отвесную скалу. И первое, что бросилось в глаза, — это немецкий автомат, висевший за спиной альпиниста. Только секунду спустя он понял, что экипировка не советского образца. Да и сообщений о том, что какая-то группа советских бойцов пошла в горы в этом районе, Игнатьев не получал. Значит, враги. Только так!

Голова работала быстро и четко. Спускаются сюда. Этот первый, и сколько за ним — неизвестно. Большой группе здесь взяться неоткуда. Дать им спуститься — и тогда они окажутся под защитой камней и смогут отступить за восточную скалу и уйти за гребень к Шаунаму. Догнать их будет сложно, перехватить некому. Надо навязать неожиданный для врага бой, поставить его в сложные условия. Подняться наверх можно со стороны Герхожана. С этой скалы бойцов видно не будет. И не знают они того прохода, они с востока шли, с нижней части Баксана. А если дать диверсантам спуститься? И открыть огонь внизу? Но тогда если у них остались силы наверху, то огонь с такого угла по позициям группы будет смертельным. От него не укрыться. А часть диверсантов они, получается, сами подпустили к себе.

— Котин, Горячин, Игошин! — не поворачивая головы, позвал старший лейтенант. — Обойдите скалу со стороны Герхожана, поднимитесь наверх и атакуйте диверсантов с тыла. Мы открываем огонь через пять минут.

— Есть, товарищ старший лейтенант, — тихо отозвались альпинисты и исчезли за палаткой.