Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

Цельмейстер лежал в кресле и хохотал. Вольф ходил по номеру в расстегнутом халате, с бокалом вина в руке, говоря:

– Нет, это действительно сумасшедший дом… я все терпел, клянусь тебе, Питер, ты же знаешь, я не могу обидеть женщину, но когда я увидел на ней огромного мавра, я просто лишился дара речи! Я бежал без оглядки!

– Ты представил себе, что этот мавр обнимает тебя и целует… о-о-ой, не могу! Тут действительно можно сойти с ума! – И Цельмейстер снова захохотал.

– Слушай, ты был прав, когда говорил, что нам пора уезжать из Америки… – сказал Вольф. – Мне здесь осточертело. Здесь на меня все смотрят как на какое-то экзотическое животное.

– На тебя везде будут так смотреть, Вольф, – весело ответил Цельмейстер. – Потому что ты действительно уникальный экземпляр рода человеческого. Я, например, тоже так на тебя смотрю, ради Бога, не обижайся.

– Благодарю. После стольких лет работы вместе ты наконец сказал мне правду. – Вольф выпил вино, поставил пустой бокал на стол.

– А что такого обидного я сказал, Вольфушка? Уникальный экземпляр рода человеческого – что тут обидного? Мы все, можно сказать, уникальные экземпляры. Вот возьми Леву Кобака – ну где еще такого найдешь? Поехал подписывать контракт на десять представлений в театре. И вместо оговоренных ста тысяч песо подписал на сто двадцать. Я говорю: откуда взялись эти лишние двадцать тысяч? А он мне: владелец театра решил поднять плату, я не стал спорить…. Ты понимаешь, он не стал спорить! – Цельмейстер встал, подошел к столу, налил себе вина, выпил и закончил: – Чтоб его черт побрал! Все, Вольф, я пошел спать, хотя… уже скоро утро… – Он лукаво посмотрел на Мессинга. – Надеюсь, громадный негр успешно завершил дело, начатое тобой… – И он засмеялся, выходя из номера. – Приятных сновидений, Вольф!

Москва, 1970-е годы

Журналист Виталий Блинов выключил кофеварку, налил в чашку свежезаваренный кофе и вернулся в комнату. Над Москвой сгустились вечерние сумерки, Блинов включил свет и вернулся к оставленной работе.

Он сел за письменный стол, отхлебнул кофе, закурил и вновь стал перебирать разбросанные по столу фотографии… Здесь были самые разные люди: президенты Аргентины и Бразилии… миллионеры-промышленники… Эйнштейн и Зигмунд Фрейд… Ганди… де Голль… снимки на палубе теплохода… в концертных залах… Виталий Блинов разглядывал их и что-то записывал в тетрадь, сверяясь с папкой, в которой лежали газетные вырезки…

Перечень мест, где проходили триумфальные гастроли Вольфа Мессинга, содержал названия всех крупных городов Южной Америки… 1923 год – Рио-де-Жанейро… 1925 год – Монтевидео… 1927 год – Сан-Пауло… 1928 год – Параморита… 1930 год – Богота… 1931 год – Манисале… 1932 год – Сан-Хуан… 1933 год – Гавана… 1935 год – Мехико… 1936 год – Сан-Сальвадор…

И в каждом городе публика восторженно приветствовала Мессинга, сходящего по трапу с океанского лайнера, люди на улицах забрасывали его цветами, для его выступлений распахивались двери лучших концертных залов и театров страны, и они всегда были переполнены зрителями.

Заголовки в газетах на испанском, португальском и английском языках повествовали о маге и волшебнике, прибывшем из Старого Света. На первых полосах красовались крупные портреты Вольфа Мессинга… Вот он стоит на боксерском ринге и по обе стороны от него – улыбающиеся боксеры в трусах и майках и тяжелых черных перчатках. Один из них дружески положил руку на плечо Мессингу.

Вот фотография Мессинга в обществе мэра Рио-де-Жанейро на приеме, данном в его честь, – огромный зал, залитый светом громадных люстр, вокруг светская публика в вечерних нарядах, и сам Мессинг в смокинге, ослепительно белой манишке, черные кудри свисают до плеч….

Вот он в обществе президента Уругвая… президента Аргентины… в обществе знаменитых артистов и политических деятелей… на палубе океанского лайнера… Вот он в автомобиле, движущемся по горной мексиканской дороге. Внизу открывается затянутая дымкой знойного тумана долина, окаймленная горами, на ней гигантские кактусы, словно столбы, подпирающие небо. Мессинг стоит в открытом автомобиле, протягивает к кактусам руки, у него счастливое, смеющееся лицо… Вот Мессинг в мексиканском национальном наряде скачет на вороном жеребце… А вот он в театральной гримуборной – сидит за столиком и, чуть сгорбившись, смотрит на себя в зеркало… И конечно же, Мессинг в толпе зрителей, раздающий автографы…

Год от года менялся внешний облик Мессинга… длинные волосы сменила короткая европейская прическа, и теперь волосы зачесаны назад, открывая большой лоб… на лице появляются тяжелые складки… глубокие морщины… и в больших глазах приумножилась печаль… пожалуй, впервые в его глазах различается глубоко спрятанное страдание…

Журналист помнил этот печальный взгляд, это лицо провидца по тем давним личным встречам в начале семидесятых…

Куба, 1933 год