Волга. История главной реки России

Внутри главной избы были деревянные лавки, столы и полати; но во второй половине XIX века эти элементы убранства стали дополняться мебелью нового типа, а также кроватями и часами. Краеугольным камнем всех крестьянских изб была печь, на которую могло приходиться до четверти всего помещения. Она использовалась для обогрева и приготовления пищи. Зимой вокруг печи и на ней спали люди. В 1720-е годы Фридрих Христиан Вебер писал из Твери:

«У них чрезвычайно большие печи, которые занимают одну четверть комнаты… В Твери я видел целое семейство из двадцати человек – хозяина и хозяйку, женатых и неженатых детей, со слугами, которые все вместе лежали на кучах сена на печи и на полатях над нею; а когда я спросил их, почему они лежат просто так, хотя у них достаточно места для ночлега, они весьма убедительно ответили, что им очень тепло и кровати им не нужны»[490].

Русские печи обычно находились в углу избы (как правило, диагонально противоположном красному углу с иконами); в татарских избах печи были переносные и чаще располагались в центре, подальше от стен[491]. Такие печи назывались соответственно русскими или татарскими и свидетельствовали о национальности жителей избы, хотя некоторые русские в XIX веке перешли на печи татарского типа[492]. Печи были единственным источником тепла, и у беднейших крестьян для отвода дыма была лишь дыра в крыше. Более состоятельные могли позволить себе кирпичный дымоход.

Иностранные путешественники по России часто писали о бедности и грязи в русских избах, хотя надо признать, что многие из них были изначально настроены считать судьбу крепостных чрезмерно печальной, поскольку считали, что отсутствие гражданских прав неизбежно должно вести к бедности и отчаянию. Так или иначе, обычно считалось, что татарские дома чище русских. Джон Ледьярд, совершивший путешествие по России в конце XVIII века, считал «татар в целом чище, чем русские, особенно в своих домах»[493]. Барон Гакстгаузен, немецкий агроном и ученый, писал о татарах, что «все в доме очень чисто»[494]. Кроме того, в татарских деревнях, по отзывам, было больше открытых, зеленых пространств, чем в русских, которые часто отличались большой скученностью.

Немецкие колонии имели весьма характерный внешний вид. Уильям Споттисвуд в 1856 году писал, что моравская колония Сарепта «полностью немецкая; на ней нет ни малейшего покрова русской формы или манеры. Дома чистые и устроены удобно, но не жестко. Есть деревья, дорожки и сады, каких мы не видели уже несколько сотен миль»[495].

Барон Гакстгаузен, писавший примерно в это же время, нашел колонии хорошо обустроенными и спланированными, но отмечал, что внутренности домов были «смешением русского с немецким» – по меньшей мере в плане материальных предметов. В одном доме был самовар и, как ни странно, русская икона в красном углу, но вся мебель и утварь были немецкими[496].

Русское сельское хозяйство было по большей части крестьянским. Лишь в некоторых поместьях брали на вооружение новейшие методы хозяйствования – как правило, крестьянам давали обрабатывать поля так, как они хотели. Впрочем, и на Волге, и во всей империи существовали и исключения. Русские крестьяне, жившие на Средней Волге, принесли с собой методы обработки земли из Центральной России. Основным злаком на Руси была рожь, которую убирали в июле и августе; весной был урожай овса и ячменя; растили также просо, лен и пшеницу. Земля делилась на полосы, и все крестьяне придерживались трехпольной системы, при которой одно из полей каждый сезон по очереди остается под паром. Крестьяне на Волге и в Центральной России использовали деревянный плуг – легкую соху с металлическими лемехами; для вспашки ею требовалась только одна лошадь, но борозда оставалась неглубокой. В отдельных районах Поволжья имел применение традиционный татарский плуг сабан: им пользовались и татары, и некоторые русские. Этот плуг был более тяжелым и эффективным, но при вспашке требовалось четыре лошади или восемь волов. Из ручных инструментов главными были коса для уборки сена и серп для жатвы.