Волга-матушка река. Книга 1. Удар

— Конечно, просите, — быстро ответил Аким Морев и только теперь увидел, как толстое настольное стекло, бумаги, разложенные стопочками, чернильный прибор — все залито солнцем. Первый секретарь обкома повернулся к окну, откуда не светилась, а бесцеремонно, как карапуз в коляску, лезла в кабинет солнечная весна.

— Ух ты! Какая ты! — произнес он, и снова перед ним мелькнула Елена Синицына. «Приехала бы ты!» — мысленно позвал он ее, и сияющая радость засветилась в его глазах. — Весна-то какая, товарищ Астафьев! Здравствуйте, — проговорил Аким Морев, идя навстречу секретарю Нижнедонского райкома.

— Да-а, — неопределенно, но во всяком случае не с восхищением ответил тот, садясь в глубокое кресло, откуда выглянуло его, еще в следах летнего загара, лицо с острым носом и покатым лбом, обрамленным на диво густыми волосами. — Плохая весна, Аким Петрович. Прямо скажу: дрянь весна, — подчеркнул он.

— Что так? — хотя будто и встревоженно, однако не отрывая радостного взгляда от окна, снова переживая то, что захватило его там, на скамейке бульвара, слыша звуки чудесной мелодии, видя в солнечном изобилии Елену Синицыну, спросил Аким Морев.

— С осени земля до снегов замерзла, стала жесткой, как кость. Потом выпал снежок. Весна, как видите, бурная: сгонит снег за три-четыре дня, и влага не успеет проникнуть в почву — земля еще не растаяла. Все скатится в овраги, речушки, низины, затем оттает земля, солнце высушит ее, и тогда подземная влага не соединится с надземной. Земля не отрыгнется, как говорят колхозники. А это для зерновых — убийство.

— Фу-у-у, — выдохнул Аким Морев и почувствовал, как у него сжалось сердце: с осени в землю брошены миллионы пудов семян, зерно даже не проклюнулось; ныне на яровой посев надо вывозить миллионы пудов семян. — Да-а… Если это так… то да-а… — И он невольно рванул гардину, прикрывая окно, гася солнце на столе, но тут же, как бы оправдываясь, добавил: — Смотреть трудно — глаза режет. — Сердце у него ныло, в уме проносилось одно и то же: «Неужели снова неурожай?» И к Астафьеву: — А что же делать?

— Если не будет дождей?

— Да.

— Если бы мы были уверены, что дождей не будет, тогда и сеять не надо: посев при такой весне и таком положении, да еще без дождей, равносилен тому, как если бы семена ссыпать в Волгу.

— Вы знаете, что это невозможно — не сеять, — возразил Аким Морев.

— Тогда что ж… Тогда гадайте — орел или решка.

— Вы что-то сегодня злой, Иван Яковлевич.

— Злой. Очень. Кипит все во мне.

— Что? В районе плохо… с севом?

— Нет. Хорошо. В общем, у нас в районе хорошо. Даже такая весна нам не страшна. Относительно не страшна: мы за эти годы бесструктурную почву превратили в структурную, то есть в такую, которая скупо отдает влагу воздуху. У нас всюду лесные полосы, водоемы, все это способствовало задержанию снега, способствует медленному таянию, да и озимые у нас ушли под зиму в прекрасном состоянии. Средний урожай обеспечен. А у соседей даже зерно не проклюнулось: в орлянку играют.

— Что же вас лично так обеспокоило?

— Такая ранняя и бурная, весна широко отворяет ворота суховею, дыханию среднеазиатской пустыни. Весна потому такая бурная, потому такая ранняя, что суховей уже наступает… И мы делами своими, Аким Петрович, все подготовили для его встречи. Пожалуйста! Шествуй! Нет тебе преград. У нас в области один только район — перегородочка для тебя, это Нижнедонской. Ну, для твоей силищи это — комар на носу. А ведь можно было бы, Аким Петрович, все районы сделать такими же, как Нижнедонской. Тогда был бы уже не комарик: мы от природы урвали бы средний урожай… Знаю, убить суховей, подчинить злые силы природы… я слышал вашу речь на пленуме и приветствую ее… Знаю, эти злые силы природы можно убить, только наступая на природу всеми мерами и всем народом, да еще в государственных масштабах. Знаю, убьем суховей, когда хлынет Большая вода. Но ведь побеждать природу надо учиться и у самой природы… а не кидаться на нее, крича: «Ура-а-а!» Посев дуба-то под «ура!» произвели.

— Да. Не учли особенностей. Вот сегодня этот вопрос и стоит на бюро. Потому и вас пригласили. Да. Вы правы: на «ура» хотели.

— У Якутова все и было построено так — на «ура».

Аким Морев раздраженно проговорил:

— Мы ведь вам несколько раз предлагали взять на себя обязанности главного агронома области.

— Из района я не уйду. Но обращаю ваше внимание на Чернова… на начальника управления земотдела… Он тоже ведь агроном. Почему он вас не предупредил о том, что весна неблагоприятная?

«Пожалуй, я похожу на того Митю-музыканта, который так восхищался ночным звоном степей, восклицая: «Симфония! Симфония!» — подумал Аким Морев. — А Любченко ударил себя ладонью по шее и сказал: «Вот где она у нас, ваша симфония». И я восхищался бурной весной. Бурная. Чарующая. Девушка ворвалась на бал. Вот тебе и девушка!» И тут же у Акима Морева мелькнула и другая, предостерегающая мысль: «А не такая ли чарующая и Елена, как эта весна?» — но эта ноющая мысль быстро улетучилась. Аким Морев нажал кнопку и, когда в кабинет вошел Петин, спросил:

— Как члены бюро?