Волга-матушка река. Книга 1. Удар

— Здравствуйте, — ответил Опарин. — Я председатель облисполкома… вместе с секретарем обкома приехал, с Акимом Петровичем Моревым… С нами и главный агроном области Якутов.

— Ах, тот? — и Вахламов поджал губы, как это делают чем-либо огорченные старухи. — Тот? — еще переспросил он и первый направился в здание, где, познакомившись с Акимом Моревым и поздоровавшись с Якутовым, отпер кабинет директора и ввел туда гостей.

Кабинет — довольно порядочная, светлая, солнечная комната. На стене огромная карта — план лесопосадок опорного пункта. На этажерке два крупных полосатых арбуза.

— Где же у вас народ… директор где, служащие? — не дожидаясь, когда все усядутся, заговорил Опарин.

— Народ-то? Директор-то? Нету. Ну, нету, — ответил Вахламов, недовольно посматривая на Якутова.

— Вымерли, что ль? — снова резко спросил Опарин.

— Вроде. Убежали… Я уже привык говорить, как тут принято: вместо уехали — убежали. Убежали на казахстанские степи, на двух грузовиках… и директор с ними. Овечек смотреть. Там наши отары всю зиму будут пастись.

— Так зачем же все-то поехали? — проговорил и Аким Морев.

Вахламов посмотрел в сторону Якутова и ответил:

— А вы его спросите. Я-то здесь всего пол года. Якутов лучше меня знает, зачем все в степи покатили.

Аким Морев и Опарин устремили взоры на Якутова.

Якутов долго мялся, подыскивая слова, выражаясь какими-то междометиями, упоминая Малинова, ссылаясь на то, что тот в прошлом году был здесь и…

— Ну, одобрил. Прямо сказал: «Жалованьишко маленькое работники опорного получают. Ну, что такое: директор — и тысячу двести рублей, агроном — девятьсот. Это ведь тысяча-то рублей — двадцать литров водки: пол-литра на день. Заводите! Заводите своих: степи прокормят».

— Что заводить? Пол-литры? — спросил Опарин.

— Овец, — вместо Якутова ответил Вахламов. — Ну вот и разводят: у одного двадцать и у другого тридцать голов. И у всех только и разговору, как у рыбаков про рыбу: сколько овец окотилось, сколько молодняка, сколько шерсти настриг, сколько голов прирезал, куда мясо отправил — в Астрахань или в Приволжск. И вот уже пятый денек их нет.

— Значит, зарплату получают, квартирки получают и пасут собственных овечек. Здорово! Ну, — Опарин обратился к Якутову, — на академика Бахарева вы нападали. За что?

— На Бахарева?! — воскликнул Вахламов. — Ну, это же действительно академик. Иван Евдокимович, когда здесь был, то все это, — Вахламов показал на план, висящий на стене, — посоветовал поганой метлой вымести. Кому нужны эти клетки? Колхозу не предложишь — стыдно: обругают и откажутся…

Уже после того как опорный пункт остался далеко позади, у Опарина зло сорвалось:

— Под суд всех. Я так и сделаю: созвонюсь с министром, и всех отдадим под суд во главе с директором… Кроме, конечно, этого… агронома Вахламова: парень с головой.

Аким Морев думал свое:

«Вот эти — сторонники сухого земледелия, видимо, и повлияли на того… как его… Комкова, который командует лесопосадками из Москвы».

8

И еще более разительное они увидели на Еруслановской мелиоративной опытной станции.

Оказалось, что Якутов был на этой станции лет пятнадцать назад и потому путал дороги, на распутывание которых пришлось потратить часа три-четыре. А колхозники, живущие в окрестностях станции, на вопрос, как туда проехать, обычно отвечали:

— Еруслановская? Опытная? Не знаем.

— Ну как — не знаете? — возмущенно говорил Иван Петрович. — Тут где-то Еруслановская.

И спрашиваемый пожимал плечами, бормотал:

— Еруслановская? Нет, не знаем. А-а-а… Что-то есть, километров восемь — десять от нас… за Ерусланом-рекой. Людишки там такие дохленькие. Возятся, копошатся, а как, что — нам невдомек.

Прибыли они на станцию глубокой ночью и здесь были встречены чересчур расторопным от волнения директором Руссо. Он, говоря о том, что сам приехал сюда недавно после окончания агрофака и потому еще не устроился с квартирой, ввел их в небольшое здание школы, где на учительском столе без скатерти виднелись под газетами хлеб, вареная курица.

— Станция создана давно, еще знаменитым агрономом Костычевым, — сообщил Руссо.

— Вон как! А колхозники не знают даже дороги сюда, — проговорил Опарин.

— Ну, вот и добрались. Вот и добрались, — говорил Иван Петрович, растирая натруженные руки. — Будто остров Диксон искали, а то и хуже. Я по такому случаю, Аким Петрович, грамм двести рвану: ведь больше пятисот километров отмахали.

Попив из термосов чаю, закусив, все уснули.

Чуть свет проснулся Аким Морев. Какая-то, еще непонятная ему самому тревога подняла его, и он вышел на широкую открытую веранду, где пол прогнил, перила покосились.

Всюду за верандой росла высоченная полынь, прорезанная извилистыми тропочками; крыши на близлежащих домах поседели, покрывшись мхами, стекла повыбиты, а отверстия заделаны бумагой, картоном и фанерой.

Где-то истошно кричала баба:

— Тел-тел-тел! Окаянна-а-я!

И Аким Морев подумал: