Воля богини Небетет

— Самое время перекусить, — заявил он. — Пойду проведаю наших лошадок и прихвачу сумки. Вот тебе на всякий случай мой кинжал — если высохшая мумия сунется сюда, проткни ее глотку.

Поднявшись по винтовой лестнице в помещение, где из окна–бойницы свешивалась оставленная им веревка, киммериец собирался уже соскользнуть вниз, как вдруг заметил некое движение — довольно далеко, почти у самых стен Кассали.

Приглядевшись, он различил множество черных точек; судя по всему, то были всадники, направлявшиеся в сторону храма.

— Отлично! Гости явятся к нам даже быстрей, чем я ожидал, — пробормотал себе под нос Конан. — Надо бы спрятать лошадей, а то они поймут, что кто–то прибыл в храм пораньше их.

Очутившись внизу, киммериец отвязал лошадок, потом взлетел в седло одной из них и, ведя двух других в поводу, помчался к видневшейся неподалеку опушке леса. Спустя недолгое время он, укрыв своих скакунов и забрав сумки, уже преодолевал склон ома, на котором высилось святилище.

Птицей взлетев по веревке, Конан подтянул ее вверх и, наклонившись над лестничным проемом, крикнул Мюриэле, что к храму приближаются всадники, а значит, самое время ей представь в образе богини. Бросив вниз сверток, в котором находилась приготовленная им одежда, он вернулся к окну.

Всадники были уже близко — целая кавалькада поднималась по склону холма. Кубарем скатившись по ступенькам, он поторопил девушку:

— Скорей, моя красавица! Они сейчас будут здесь! Ты хорошо помнишь, что тебе нужно сказать?

— Помню… но мне почему–то страшно, так страшно! Ведь тогда, в Кешане, наша затея провалилась, и ты помнишь, что было потом…

— Тогда было совсем другое дело! В кешанском храме бродили эти мерзкие демоны, слуги тамошних жрецов. А здесь, хвала Митре, мы не встретили пока никаких жутких созданий — только ту громадную обезьяну. А она теперь подохла и не сможет никому причинить вреда. И ты забываешь самое главное — я с тобой! Так что не бойся и поторопись, девочка!

И, схватив Мюриэлу за руку, он потащил ее в маленькую комнатку за помостом.

Вскоре они услышали гулкий топот копыт, скрип седел и возбужденные людские голоса. Судя по этим звукам, всадники спешивались у ворот; затем раздался грохот отодвигаемых засовов.

— У жрецов, конечно, есть ключи, — прошептал киммериец, поглядывая в смотровую щель.

Вскоре в круглый зал с колоннами вошла большая группа сановников и стражей. В центре величественно шествовал высокий чернокожий мужчина с курчавыми седыми волосами, которые венчала корона из червонного золота, в виде сокола, расправившегося крылья. Конан догадался, что в святилище пожаловал сам король Лалибеа, владыка Пунта. Спешивший вслед а ним тощий человек в развевающихся пурпурных с золотом одеждах был, несомненно, верховным жрецом Зарамбой.

Короля и Зарамбу сопровождал отряд чернокожих воинов–путнийцев, вооруженных копьями и круглыми щитами из кожи носорога. Затем — тут Конан непроизвольно вздрогнул — они увидели как между колоннами появился стигиец Тут–Мекри, а с ним — две дюжины наемников, среди которых были кешанские копьеносцы и лучники из Шема.

Киммериец стиснул кулаки — его враг находился прямо перед ним.

* * *

Тут–Мекри, поклонявшийся Великому Сету, не испытывал страха, попав в это священное для пунтийцев место. Пожалуй, наоборот — он осматривал его со злорадством и даже усмехнулся про себя, вспоминая неудачу, постигшую в подобном же храме его бывшего и ныне покойного компаньона.

Король Пунта и верховный жрец прибыл в храм Небетет испросить у богини совета в весьма важном деле. Несмотря на то, что доводы пришельца из Стигии, предупреждавшего о вражеском вторжении, были весьма убедительны, отличавшейся осторожностью и рассудительностью король все еще сомневался.

А тут подоспело сообщение из Алкменона, что в Кассали направляются смутьяны и богохульники, нарушившие покой священного храма. Верховный жрец Зарамба, принесший то известие, посоветовал Лалибеа наведаться в святилище. Совет был мудр: прежде, чем предпринимать какие–либо действия, стоило ознакомиться с мнением богини Небетет.

Итак, на рассвете король, верховный жрец и их свита направились к храму. Сопровождавшего владыку Пунта стигийца Тут–Мекри это мероприятие совсем не привело в восторг.

Правда, к мнению местных божков он был равнодушен, зато весьма опасался их фанатичных слуг, да и кешанские события были слишком свежи в его памяти. Тем более, что жрецы Пунта не особенно жаловали явно втиравшегося в доверие к королю стигийца. Почувствовал пробежавший по спине озноб — и приписав его сквозняку, — Тут–Мекри вздрогнул. Ему вдруг почудилось, что визит в это святилище чернокожих затеян неспроста. Быть может, это ловушка, которая стоит ему жизни?

Но этого он не знал.

* * *

Когда процессия подъехала к воротам храма, Зарамба расставив чернокожих воинов таким образом, чтобы они окружила Тут–Мекри и его людей. Сейчас стигиец подумал, что это сделано специально, на случай, если начнется вооруженная стычка — находясь в такой позиции, чернокожие имели бы определенное преимущество.