Воля дракона. Современная фантастика Польши

– А теперь, чувствую, позабавимся, – яростно рычит Волк своим деформированным от биотрансформации горлом во время того, как все это происходит. И мчится к онемевшим гладиаторам.

Сцена последняя: Волк Руссту Бабик, зверь в полной красе – могучий, трехметровый, с кровью под когтями, в липкой от убийств шубе – мчится по пылающей крыше цитадели. Тяжелое небо висит прямо над ним, сечет молниями направо и налево. Волку кажется, что он мчит по аллее из молний. Вот он уже на краю крыши. Перед ним горит статуя Святовита. И поглощающий его чужак: гигантская пасть, полная десятков острых, как катана, подвижных зубов.

Славя имя своего бога истерическим немелодичным ревом, Волк прыгает внутрь этого убийцы.

Волк и Номад

Плюшевый тигр остановился прямо возле сидящего у стены Руссту Бабика. Бальбина осталась у трупа Перуна за поворотом коридора. В бледном сиянии флегматично мерцающих ламп Белого Орла этот маленький хищник впервые показался Руссту ужасным. Может, из-за густой, ароматной крови бога, капающей с его милой мордочки.

– Ты – Номад… – начал Руссту.

Когда тигр покачал головкой, из него что-то вытекло. Как при выжимании.

Волк боялся, что набросится на плюшевый аватар Номада. Что нападет на чужую особенность. Но этого не случилось.

Пустота.

Он по-прежнему чувствовал себя таким ужасно пустым…

И снова к нему возвращалось имя (всего два слова!), осознанное там, в орлиной комнате биоранжа. Как вообще он мог до этого додуматься? Каким чудом он это озвучил? Так говорила его мать. Та, первая.

Они молчали, и только Белоголовый Орлан в отдалении машинально бормотал себе под нос песенку. Руссту пришлось отдернуть ногу, алая лужа под тигром быстро увеличивалась.

– Волк, – наконец позвала его Бальбина. Редкие светильники отбрасывали на ее лицо тени, делая похожей на скелет. – Тебя зовут Руссту Бабик. Ученик профессора Хмелевского.

Руссту воспринял это как ободрение. Покачал головой. Взглянул на тело Перуна. Еще раз подумал о том, что произошло в Арконе. О том, что произошло здесь, на корабле. И что не произошло, хотя и должно было.

Все складывалось в одно целое. При одном условии.

Он тяжело вздохнул.

– Скажите мне, – начал Руссту, – Святовит еще существует?

– Почему не употребил слово «жив»? – спросила она.

– Потому что… – Он не знал, что ответить. Она удивила его. Они удивили, поправил сам себя. Тигр все еще пялился на него.

– Ты его уже не чувствуешь, правда?

Он молчал. Попытался отразить взгляд Номада, Кочевника.

– И как тебе с этим?

Он молчал.

– Святовит все еще существует, – сказала она, и Руссту вздрогнул. Посмотрел на Бальбину, не сдержался. – Ты хорошо себя чувствуешь. Его уже нет в тебе. Его уже нет ни в одном из вас.

У Руссту кружилась голова. Столько вопросов! Он отлепил мокрую от пота рубашку от теплой, вибрирующей стены.

– Что Номад с ним сделал? Обошелся как с Перуном?

– Перун… – Она взглянула на великого покойника. – Номад сначала думал, что Перун – всего лишь аномалия. Подсистема с ограниченным сознанием, страдающая от мании величия, которая… – Она колебалась, а Руссту задумался: а не о себе ли она? – Который сильно разозлился, поняв, что через сотни лет он оказался символом этого предприятия. Но Перун – это больше, чем бесполезная подсистема. Это продолжение Святовита. Скорее даже сам Святовит, чем его потомок. Или, может, это Святовит – почти Перун. Перун вырос из своего создателя, но постоянно превращался в животных. Перенимал его лучшие качества. И такие вот худшие, впрочем, тоже. Он так и не закончил эту ускоренную эволюцию – должен был включиться Кочевник, Номад.

– Что ты с ними сделал?

– Заблокировал, упаковал и усыпил. Пробуди их, чтобы все друг другу объяснили, когда ситуация станет для вас безопасной. Тогда они, возможно, закончат трансформацию.

– А когда ситуация станет безопасной?

– Когда станете сильнее. Видишь ли, Святовит и остальные из проснувшейся дюжины ошибочно полагали, что могут считать себя людьми. Нет, они не должны строить свою идентичность на ком-то столь слабом. И вместе с тем – таком сильном.

– Сильном?

– Да. Они оказались слишком высокомерны. И не оставили вам выбора. Забавная нелепость. Они хотели быть богами. А действовали скорее как…

«Паразиты, – подумал Бабик. – Вирусы».

– Видишь, Руссту, Номад хочет освободить вас. Чтобы вернуть вам выбор. А эта дюжина не хотела его слушать.

– А я и не удивляюсь.

Они улыбнулись друг другу. Первый раз одновременно. И первый раз честно.

– Но после Второго Пробуждения были найдены люди с тринадцатой особенностью, – сказал Руссту. Он заметил, что из тигра перестало капать. – Или даже с большими особенностями. Это был он, не так ли?

Девочка в красной пижаме кивнула головой.

– Да, он. Но он убирал за остальными. Учился удалять записи ДНК. И ошибался чаще, чем тебе кажется. Значительно чаще. Но смотрите, уже научился.

Светильник на мгновение погас, с тусклым светом вернулось также мягкое гудение. Руссту не знал, совпадение это или самовыражение Кочевника.

– Святовит отправился к Нептуну, чтобы избежать холодной войны между особенностями… – сказал Руссту.

– Какой там холодной…